Ад по-фински, абсурд по-чешски
“Желанная жизнь” (La vitta che vorrei, Италия – Германия, режиссер Джузеппе Пиччони). Вопреки традиции на церемонии открытия продемонстрировали не голливудский блокбастер и не образец новорусского кинематографа, а негромкую итальянскую картину. Фильм Пиччони не нов – он был участником внеконкурсной программы “Панорама” Берлинского фестиваля, а у себя на родине входил в число номинантов на национальную кинопремию. Нет особенных поводов рекомендовать “Желанную жизнь” к просмотру, но и ругать ее не за что – это средне-хорошего уровня итальянский мейнстрим “про отношения”, взросший на плодородной почве некогда великой кинематографии. Она – не первой молодости актриса, впервые получившая роль в костюмной драме. Он – знаменитый актер, охладевший как к жизни, так и к профессии. Роман между ними начинается мгновенно, уже после первой репетиции, чему способствует произносимый ими текст. На протяжении фильма Пиччони использует один и тот же прием: наблюдая то за актерами, то за их героями, мы с трудом отличаем реплики “по сценарию” от реплик, произносимых от чистого сердца. 130 минут завершаются финалом, который с одних позиций может показаться безысходным, с других – хеппи-эндом. Соответствует ли масштаб картины амбициям ММКФ – большой вопрос, но на экране телевизора она смотрелась бы неплохо.
“Вечная мерзлота” (Pana Maa, Финляндия, Аку Лоухимиес) и “Гитара-монголоид” (Gitarrmongot, Швеция, Рубен Остлунд). Финская “Вечная мерзлота” и шведская “Гитара-монголоид”, особенно если смотреть эти картины одну за другой, настойчиво заставляют вспомнить о том, что скандинавские страны по количеству самоубийств занимают первое место в мире. На редкость тягостна атмосфера этих фильмов, и на борьбу с ней способен уйти недельный запас оптимизма.
“Вечная мерзлота” длиннее и мрачнее. Это паноптикум лузеров, чьи вялые попытки справиться с собственной жизнью вызывают скорее раздражение, нежели сочувствие. Преподаватель литературы, несправедливо уволенный в первых кадрах из любимой школы и задающий тон всему фильму, рассказывает школьникам о Толстом – мол, все произведения Льва Николаевича о том, “как люди пытаются всучить друг другу свой личный ад”. По мысли режиссера Аку Лоухимиеса, личный ад настолько слит с общим, что его даже и всучивать никому не надо, тем более рая вообще нет. Все герои либо полные ублюдки изначально, либо вынуждены становиться таковыми под давлением обстоятельств. Чтобы усугубить отвращение к ним – да, видимо, и к жизни как таковой, – режиссер помимо моральных мерзостей акцентирует внимание на мерзостях физических, тщательно демонстрируя дряблые тела, вымазанные слюной и пивной пеной усы, нечищенные ногти и пр. По мысли режиссера, жить не просто страшно, но вообще невозможно и тем персонажам, кто погиб – одну сбил поезд, другого пристрелили, еще двое были убиты пылесосом, – пожалуй что страшно повезло. Несмотря на пессимизм, у фильма в фестивальной среде много поклонников, он явно не рядовой и может рассчитывать на призы.
В “Гитаре-монголоиде” шведа Рубена Остлунда, которая тоже многим понравилась, все остаются живы, там нет такой безысходности и беспросветности, зато имеется изрядная доля бессмысленности – сюжета как такового нет, фильм состоит из кратких зарисовок, которые иногда связывает мальчик, промышляющий на улицах Гетеборга игрой на гитаре. Окружающие мальчика персонажи, напившись пива, играют в русскую рулетку (без летального исхода), исполняют малосодержательные блюзы, воруют у старушек велосипеды, забрасывают их на уличные фонари или топят. И хотя все выглядят при этом довольными и даже счастливыми, фильм создает впечатление, будто жизнь в славном Гетеборге тупа и примитивна. Чем ехать туда, даже туристом, так лучше повеситься. Начинаешь думать не только о высоком проценте скандинавских самоубийств, но и о том, что оба режиссера – и финский, и шведский – ловко всучили тебе свой личный ад.
“Хроники обыкновенного безумия” (Pribeny obycejneho silenstvi, Чехия – Германия – Словакия, Петр Зеленка). На фоне финского и шведского абсурда чешский кажется очень приятным, добрым и человечным. Приятно, в частности, уже то, что Петр Зеленка, считающийся новым режиссером европейского масштаба и заведомо рассматривавшийся как один из фаворитов конкурсной программы, ожиданий не обманул. Его фильм – истинно забавен и непредсказуем, т. е. по-настоящему хорош. Знатоки говорят: “как всегда”. Но, во-первых, что с того, если вы все равно едва ли видели немногие картины Зеленки (включая “Пуговичников” и “Год дьявола”)? А во-вторых, разве плохо, что в киноодаренной Чехии появился новый узнаваемый по стилю и темам талант, которого с некоторыми оговорками можно назвать последователем замечательного режиссера Иржи Менцеля? Обыкновенное безумие рядовых (но не глупых) людей выглядит в фильме неожиданным, но не патологическим – в чем особый оптимизм. У главного 33-летнего героя, его экс-любовницы, у гордящейся стройностью своих ног тетки ее нового бойфренда, матери героя, его отца, внезапно возникшей молодой подруги отца – у всех свои заморочки, отчасти диктуемые странным характером, отчасти временем: постсоциалистическими бытием и бытом, этаким ощущением парения в воздухе (символом которого становится смелое решение отца героя прыгнуть с парашютом). Вы не станете смеяться над этим, как на дурацких комедиях “тортом в морду”, но будете смеяться много. Причем призадумываясь. Да, что опять же приятно: фестиваль в своей конкурсной программе продемонстрировал фильм, некоторые фразы из которого способны разойтись как афоризмы. Оценим по крайней мере два: “Женщины нам не соперники. Мы с ними в одной команде. Просто матч тяжелый”. Или: “Как жить – наше дело. Правда, выбора у нас практически нет”. Ура.
Сегодня фестиваль не понизит планку, поскольку грядут конкурсные показы “Девичьего пастуха” узбекского мэтра Юсупа Разыкова и “Дорогой Венди” – картины известного датчанина Томаса Винтерберга, снятой по сценарию самого Ларса фон Триера.