Разборка боем
Вообще-то сейчас про моду на кино из Юго-Восточной Азии особых новостей уж не расскажешь. Начав с фильмов Такеси Китано (первым у нас увидели его знаменитый “Фейерверк”), киноманы быстро распробовали все самые острые блюда азиатской кухни – прокатчики только успевали подавать.
Героями попеременно становились китаец Вонг Кар-Вай, на наших глазах ставший классиком, японец Такаси Миике (“Кинопроба”, “Живым или мертвым”), корейцы Ким Ки Дук (“Остров”, “Плохой парень”, “Реальный вымысел”) и Чхан Ук Пак (“Объединенная зона безопасности”, Oldboy). За вычетом Вонга Кар-Вая, картины всех фигурантов этого списка отличались, во-первых, немыслимым на европейский взгляд изуверством, во-вторых, физиологизмом, совершенно уничтожавшим всякую грань между тем, что пристойно, а что нет.
Но те, кто не бежал, зажмурившись, из зала, с еще большим изумлением обнаруживали, что если в корейском фильме глотают рыболовные крючки, а в японском отпиливают ноги проволокой, то можно не сомневаться – это кино про любовь. Из всех возможных перверсий тут практически всегда выбирают садомазохизм – а дальше уже начинаются те тонкие различия, которые определяют особенности авторских поэтик: изощренность нового азиатского киноязыка способна соперничать с его жестокостью.
Короче говоря, что из азиатского меню будет доступно в фестивальный уикенд? На закуску, пожалуй, гонконгские “Морепродукты”: сюжет о продажном полицейском и проститутке с суицидальными замашками. Затем таиландская “Тропическая болезнь” – что-то вроде супа-пюре, сваренного из гомоэротической истории и медитативного триллера про погоню в джунглях. Погорячее – “Разноцветные бутоны”, глянцевый хоррор с увесистым букетом порноэкзотики: садомазо, трансвеститы etc. Ну и, наконец, “Кровь и кости” – тут, извините, кулинарные ассоциации как-то неуместны.
Помните, из-за чего устроили бунт матросы броненосца “Потемкин”? Ну так вот, герой Такеси Китано такое же тухлое мясо ест и только причмокивает – стряхнет червяка мизинцем, и нормально. “Кровь и кости” – подробный бытописательский кинороман о злобе, жадности и эгоизме как нерушимой основе самостояния. “Кто этот старик?” – спрашивают у босса якудзы подручные, когда в конце фильма дряхлый, разбитый параличом корейский иммигрант-ростовщик ковыляет из бандитского офиса, где только что заказал должника. “Монстр”, – с ужасом отвечает босс. А как еще назвать этого любителя тухлятины, выжавшего все соки из своей семьи, уморившего жену и любовницу, всю жизнь бившего любого, кто попадет под руку, и не дававшего даже сыновьям ни иены без процента? Лицо Такеси Китано, по обыкновению, совершенно непроницаемо. Но ничего страшнее и жальче он, кажется, еще не играл.
Однако ж не все у дальневосточных соседей так грустно. В Gong-fu Стивена Чоу эти милые люди дерутся – только тешатся. За последнее время мы, конечно, навидались разборок с полетами – от “Крадущегося тигра, затаившегося дракона” до “Дома летающих кинжалов”. То, что жанр напрашивался на пародию, понятно. Но Стивен Чоу проявил все же прыткость необыкновенную. Иные сцены сделаны у него эффектней, чем в объектах насмешки. Все правильно – клоун должен уметь кувыркаться не хуже акробата. Другое дело, что теперь в комических боях совершенно не нужно ломать себе все кости – как приходилось Джеки Чану. Стивен Чоу освоил компьютерные фокусы и довел мастерство летающих бойцов до замечательного абсурда. Им не то что кол на голове теши – катком этих людей не задавишь. В “Разборках в стиле кунг-фу” спародировано, кажется, все, что только можно, – от фирменной восточной дикости до не менее известной склонности к сантиментам. А уж видок у тамошних мастеров рукоприкладства – далай-лама не горюй. Словом, кино такое, что не надо никаких чудес, кроме мордобития.