Положение тел
Прошлым летом Авиньон вполне успешно зализал раны, оставленные забастовками актеров-контрактников и сезонных рабочих, сумевших сорвать фестиваль в 2003 г. и превратить красиво спланированный уход директора Бернара Фэвра д’Арсье в настоящую драму. Сменившие Фэвра д’Арсье Венсан Бодрийе и Ортанс Аршамбо оказались хорошими кризисными менеджерами – их первый фестиваль прошел без серьезных проблем. Новое руководство выбрало и новый стиль управления, отведя себе роль технической дирекции, а составление программы предоставив приглашенным интендантам-звездам, которые должны меняться каждый сезон.
В такой практике есть несомненные резоны, но есть и повод для грусти, которая неизбежно сопутствует смене культурных эпох, а происходящее в Авиньоне явно имеет отношение к этому процессу. Фэвр д’Арсье – из той породы харизматичных лидеров главных европейских фестивалей, к которой принадлежит, например, каннский идеолог Жиль Жакоб (тут уместно, конечно, вспомнить и знаменитого основателя Авиньонского фестиваля – Жана Вилара). Но времена, когда фестивальные политика, программа и в конечном итоге традиции из года в год определялись во многом личным вкусом и авторитетом директора, похоже, уходят в прошлое – во всяком случае, в Авиньоне. То есть личный вкус и авторитет по-прежнему будут играть важную роль в формировании программы, однако сами личности теперь каждый год совершенно разные.
В общем, лицо фестиваля, кажется, приобретает склонность к частой смене выражений. Но если это и повод поворчать, то исключительно для французских театралов. А для иностранной публики, во множестве съезжающейся в Прованс каждое лето, последние перемены, может, и к лучшему.
При том что Авиньонский фестиваль давно уже не считается смотром одного лишь франкофонного театра, а экс-директор Бернар Фэвр д’Арсье регулярно проводил здесь разнообразные национальные сезоны (в том числе и русский), Авиньон все равно оставался местом, где как-то стыдно не знать французский, на котором традиционно шли главные фестивальные премьеры. Но вот в прошлом году у авиньонской программы был сильный немецкий акцент, потому что приглашенным интендантом работал модный берлинский режиссер Томас Остермайер. Теперь же наступает черед интендантов-хореографов, а язык, на котором привыкли изъясняться они, и вовсе интернационален.
Это, конечно, не значит, что в 2005 и 2006 гг. крупнейший в Европе театральный фестиваль придется называть танцевальным. Но танца и постановок, которые в Европе относят к разряду physical theatre (театр движения), будет все-таки больше обычного. А уж спектаклей самого Яна Фабра авиньонская публика насмотрится в этот раз вдоволь, как год назад насмотрелась Остермайера.
Забавно, что у нас Фабра знают как человека, который спровоцировал небывалый скандал в Большом театре. На вручении респектабельной балетной премии Benois de la Danse в 2002 г. московские балетоманы испытали такой шок от встречи с творчеством бельгийского хореографа (оказавшегося в числе номинантов), что дело едва не дошло до драки между теми, кто кричал “браво!” и “позор!”. Для Авиньона, впрочем, Фабр давно бесспорная фигура.
Должность приглашенного интенданта предполагает не только участие в формировании афиши, но и почетную обязанность открывать фестиваль. Завтра на главной площадке Авиньона – в Почетном дворе Папского дворца – покажут новый спектакль Фабра “История слез”, сделанный специально для фестиваля. Следом в афише идут еще три постановки нынешнего интенданта: “Я это кровь”, “Император потери” и “Король плагиата”.
Не забыт и прошлогодний приглашенный директор Томас Остермайер – в этот раз он покажет в Авиньоне новый спектакль “Взорванные” по пьесе Сары Кейн. Кстати, слава Остермайера начиналась как раз с постановок таких текстов – это сейчас он переносит в современные интерьеры сюжеты Ибсена и Бюхнера, а в конце 1990-х именно новая драма обеспечила берлинскому режиссеру самую стремительную карьеру на немецкой сцене и прочную позицию лидера театрального поколения 30-летних.
Однако громких имен из области драмы в этом году больше практически нет. Отметим постановки энергичного поляка Кшиштофа Варликовского (“Крум” по пьесе израильтянина Ханоха Левина) и патетического француза Оливье Пи, не изменившего привычке ставить спектакли по собственным текстам (на этот раз под названием “Победители”). На этом драматический список, кажется, можно закрывать. Почти все опорные точки программы 2005 г. как будто призваны доказать, что под словом “театр” сегодня следует понимать все, кроме того, что мы под ним обычно подразумеваем (это как раз вышеперечисленные исключения).
Вкратце дела в Авиньоне обстоят нынче так.
Во-первых, театр – это инсталляция и перформанс. Например, жутковатые представления итальянца Ромео Кастеллуччи, в которых, скажем, маленькие дети с заячьими ушками играют в какой-то белой комнате, а в программке написано, что эта часть спектакля называется “Освенцим” (этот номер мы, кстати, видели на Театральной олимпиаде в Москве). Сейчас Кастеллуччи привозит в Авиньон две большие работы, посвященные городам – Берлину и Брюсселю, а также короткие 20–30-минутные перформансы, один из которых обещано показывать не то на автобусной остановке, не то прямо в автобусе: в графе “место и время проведения” стоит довольно загадочная фраза насчет отправки зрителей челночными рейсами. Но главной точкой соединения театра и современного искусства будет спектакль “Биографический ремикс”, в котором югославская художница Марина Абрамович пересказывает собственную жизнь языком своих самых известных перформансов, обеспечивших ей статус одного из лидеров сегодняшней артсцены.
Во-вторых и в-главных, театр в Авиньоне-2005 – это танец и еще раз танец. Это Уильям Форсайт, раздвигающий рамки классического балета изнутри и работающий на самых престижных сценах мира (в Авиньон он привозит спектакль “Вы сделали меня монстром”). Это Матильд Монье, по чьим работам можно получить представление о том, что такое образцовый contemporary dance по-французски. Это бельгиец Вим Вандекейбус, пришедший в танец из фотографии. Это Жозеф Надж, переводящий на язык жеста Франца Кафку и навсегда оставивший в центре своей сюрреалистической вселенной деревню в Воевидине, где провел детство, – той же точке на карте личной памяти посвящен и новый спектакль Наджа “Последний пейзаж”. А уж в следующем году, когда Жозеф Надж будет приглашенным директором фестиваля, авиньонская публика наверняка получит возможность изучить это удивительное место во всех подробностях.