Золотой рот-фронт
Жозе Селсо Мартинес Корреа – персонаж не то чтоб эксцентричный, а, чего уж там юлить, находка для любого, кого интересует вопрос, как правильно питаться галлюциногенными грибами, чтобы прожить долгую, разнообразную и вполне счастливую жизнь в искусстве. Когда этот ветеран покорения внутреннего космоса бодро бежит во главе своей относительно молодой труппы между рядами зрительного зала, становится понятно, что ждать от его спектакля можно чего угодно.
Если все происходящее напоминает нечто среднее между стриптизом и маразмом, значит, ровно так оно и задумано. Если запашок от того, что курят на сцене, кажется вам не совсем табачным – правильно кажется. Если сюжет диким образом объединяет похожие на безразмерный сериал истории из жизни бандита с золотыми зубами и роман Достоевского “Идиот”, значит, патриарху все еще не откажешь в остроумии.
Короче, надо или сразу же уходить, или попытаться получить свое удовольствие.
К тому, что бразильские артисты бегают (иногда абсолютно голыми) по зрительному залу, привыкаешь довольно быстро. Тут главное – сидеть подальше от прохода, чтобы тебя не стали хватать за рубашку и выяснять по-португальски, зачем ты, подлец, целовался в такси вон с той красоткой. Все это, между прочим, снимается на видео и транслируется на задник крупным планом, так что от ревнивого мачо не очень-то отвертишься.
Труднее приспособиться не к провокативности, а к бразильскому простодушию. У этого шоу, похоже, должна быть совсем другая публика – более наивная и непосредственная. А то что ж получается? На сцене, скажем, идет конкурс на лучшую грудь (как ни смешно, в этом тоже можно обнаружить отсылку к Достоевскому). Победительнице обещано жемчужное ожерелье. Четыре разновозрастные артистки отважно стоят топлес и ждут добровольцев-конкуренток из зала. Понятно, что никто не выйдет, но бразильцы упорно продолжают зазывать зрительниц еще минут пять. Время тянется, эпизод провисает, что, впрочем, волнует труппу в последнюю очередь: у них тут все по вдохновению – как пойдет, так пойдет, и отстаньте со своим дурацким темпоритмом. А вот то, что публика реагирует так вяло, должно очень расстроить артистов. По идее, на таких спектаклях половине зрителей полагается бежать в ужасе и возмущении, а оставшимся живо принимать участие в навязанной им игре.
Не грудью, конечно, мериться, но и не шарахаться от актера, который норовит лихо пройтись вам по ногам или вступить в какой-никакой диалог.
Надо, кстати, все-таки сказать, как это называется, потому что “Золотой оскал” не любительское театральное хулиганство, а образец почтенного контркультурного жанра: в 1960-х такие представления-провокации с активным вовлечением публики в игру обозначались словом, теперь почти забытым, – хеппенинг. Жозе Селсо в свое время дружил с людьми, придумавшими такой театр, – с Джулианом Беком и Джудит Малиной, основателями легендарного американского Living Theatre. Селсо и сам давно уже легенда. Он прошел увлечение Станиславским и Брехтом; разумеется, жил в коммуне, воздал должное и свободному сексу, и разнообразным веществам, расширяющим сознание. Но поразительно не это, а сегодняшняя верность старого авангардиста идеалам юности. Немного фантазии, и можно представить, как все это, наверное, было здорово лет 40 назад. Немного терпения, и можно выдержать это даже сейчас.
В конце концов, и у нас есть уникальный пример театрального лидера, до сих пор на диво успешно работающего в, казалось бы, давно не актуальной левой эстетике 1960-х. Наверняка Жозе Селсо Мартинес Корреа и Юрий Петрович Любимов отлично поняли бы друг друга.