Рождение трагедии из духа какофонии

Годовщина русской версии журнала Rolling Stone, задорно и на широкую ногу праздновавшаяся в районе незаметного перетекания ЦПКиО им. Горького в Нескучный сад столицы, по определению должна была явить собравшимся немало правильной музыки в контексте передовых художественных тенденций. Так и случилось. Посетителей after-party в клубе “Парк” изрядно развлекли богато костюмированные французы из электронно-травестийной группы Dragibils, а также недюжинный бас одного из основателей питерского “НОМа”, ныне солиста женевской оперы Александра Ливера, подаривший, без преувеличения, новую жизнь затертым мега-хитам “битлов” и “квинов”.

Культовый в узких кругах российский коллектив под названием Messer Chups выступал в качестве команды разогрева основного действа, происходившего в странновато специфическом пространстве полузабытого москвичами Зеленого театра, подходы к которому, к слову сказать, далеко не сразу смогли отыскать многие из долго и судорожно метавшихся по окрестностям меломанов. Но, конечно же, к заветной цели их властно влекло в первую очередь не изящное детище колоритного Олега Гитаркина – одного из главных персонажей отечественного easy listening, а могучее творение его, в некотором смысле, музыкального антипода, хотя одновременно – соратника, поклонника и издателя (именно на лейбле Ipecac, среди прочих экзотов вроде ансамбля школы для неполноценных детей, выпускается теперь и российский Messer Chups).

Уже почти десятилетие миновало с того момента, как неистовый трудоголик Паттон перестал быть голосом и главной пружиной группы Faith No More – команды сверхпопулярной, во многом определявшей всемирное роковое звучание 90-х. Сегодня, когда настоящая продвинутость и трепетная жажда новых форм едва ли не окончательно размежевались в галактике музыкальной индустрии с коммерческими возможностями-перспективами, богато одаренный выходец из Калифорнии сделал решительный выбор в пользу первого из начал. А ведь с его сумасшедшим драйвом, способным, кажется, начисто заполнить собой любой концертный объем, с его дьявольским бельканто, могущим в секунду опускаться из почти сопрановых высот в темные лощины нечеловеческих шорохов и скрипов, с его, наконец, организаторскими талантами мог бы человек и далее быть признанным кумиром миллионов тинейджеров и активно ротироваться на MTV.

Но нет: бунтарь и экспериментатор, Майк Паттон посвятил себя захватывающему процессу разъятия трупа “популярной музыки” – быть может, единственно возможному в нынешних условиях процессу, позволяющему исполнителю двигаться вперед и выше, сохраняя при этом и примат творческого начала, и авангардный дух, и должную меру самоуважения. Музыка, которую играет Fant?mas, собственно, и не музыка вовсе. Со всем жаром и недюжинными умениями Паттон со товарищи (а в числе квартета “восхитительных безумцев” такие изощреннейшие мастера своего дела, как гитарист знаменитых Melvins Базз Осборн и Терри Боззио, экс-барабанщик Фрэнка Заппы) выдают на-гора мегатонны самой настоящей “вальпургинической” какофонии. Но какофонии, осмысленно отражающей “шум времени”, жаркое дыхание очередного “вывихнутого века”.

Обрушившаяся на головы слушателей свистящая, рыкающая и скрежещущая Fant?mas-стихия соткана из сотен самых невообразимых звуков – из жестко синкопированных гитарных рифов, из глухих ударов колокола, подхватываемых дребезжанием ударной установки, из переосмысленных до неузнаваемости мелодий популярных кинолент, из квохтаний и взвизгов мультипликационных героев. Надо сказать, что альбом Suspended Animation – краткие, не более минуты, но выразительные композиции которого составляли основу концерта, – как раз таки и вдохновлялся голосами любимцев американской детворы. А в основе всего у Паттона лежит с трудом уже различимая, хотя по-прежнему усердно пропагандируемая им музыкальная материя старого доброго hard’n’heavy. Звучащая здесь последним трагическим отголоском некогда великого, а ныне вконец разменянного на мятые доллары направления.

Одним словом, впечатляющий сет, знаменательный день. Жаль, если вас там не было, хотя нельзя не отметить, что от “не по-детски” серьезных “зарубов” и ультравысоких частот у слушателей концерта то и дело безнадежно закладывало уши.