Мариинский балет рискует в Лондоне
“Почему олицетворяющий классический балет Кировский привозит Уильяма Форсайта?” – негодуют английские критики в анонсах, посвященных двухнедельному летнему сезону Мариинского балета. И это несмотря на то, что четыре одноактных балета Форсайта тщательно упакованы между привычными “Лебединым озером” и “Баядеркой”, “Ромео и Джульеттой” и баланчинскими спектаклями.
Форсайту в этой массивной музейной композиции выделен всего один день – утро и вечер 24 июля, но балетная общественность бьет тревогу. Десятилетиями две наши ведущие компании – Мариинка и Большой – приучали Запад к тому, что классический балет – единственная в России точка стабильности. Обе труппы по очереди через год несут летнюю вахту в главном английском театре.
К ежегодным русским сезонам в Англии привыкли так же, как к лисьей охоте или Уимблдону. Там вошло в привычку выгуливать на них семейные драгоценности и приобщать потомков к прекрасному: сравнительные достоинства лебедей и теней Мариинки и Большого изучены в деталях.
Однако нещадно эксплуатировавшийся русский классический балет наконец выдохся. Главный вопрос, стоящий сегодня перед русским балетом, – удастся ли ему догнать мировой прогресс. Сверхзвуковое по скорости освоение постановок Уильяма Форсайта, самого экстремального хореографа современности, было игрой Мариинки в русскую рулетку. Но преобразование томных нереид в тарантиновских героинь в России было отмечено полным комплектом “Золотых масок” нынешнего года. И все же Лондон, еще более консервативный, чем сторожа советской идеологии, когда-то загнавшие русский балет в резервацию классики, уверен: “Они ждут не дождутся, чтобы вернуться в свои пачки”.
Мариинскому театру на нынешних гастролях предстоит не менее тяжелое испытание, чем выпавшее в прошлом году на долю Большого, который под свистки разделившегося на две группировки зала показывал модернизированный вариант “Ромео и Джульетты”. Однако еще 10 лет назад казалось, что приучить мир к тому, что Джорджа Баланчина, американского гения, выросшего в петербургской балетной школе, могут танцевать на его родине, невозможно. Но после долгих нравоучений Мариинка получила от нью-йоркских акул балетной критики патент на его исполнение. И теперь Лондон, морща нос при упоминании Форсайта, просит петербуржцев специализироваться на Петипа и Баланчине.