Триумф и трагедия

Вместо торжественных речей по случаю выбора Лондона столицей Олимпиады 2012 г. Ливингстоуну пришлось говорить совсем о другом. Из холла сингапурского отеля он обратился в прямом эфире к миру, жителям Лондона и террористам. “Это не атака террористов против богатых и сильных, – говорил Кен. – Теракты были направлены не против президентов и премьер-министров, а против обычных рабочих людей, живущих в Лондоне, черных и белых, мусульман и христиан, индусов и евреев, молодых и старых”.

Поведение Ливингстоуна многим напомнило мэра Нью-Йорка Рудольфа Джулиани, которому пришлось восстанавливать город после терактов 11 сентября. По странной случайности Джулиани оказался рядом с лондонскими взрывами – 7 июля он находился в одном из отелей британской столицы. Но и мэр, и обстоятельства были другими. В отличие от спокойного Джулиани Ливингстоун с трудом сдерживал гнев.

Часть выступления Ливингстоуна, в которой он обратился к террористам, напоминала стиль Черчилля: “Даже после вашей трусливой атаки вы увидите, что жители остальной Британии, люди со всего мира будут приезжать в Лондон, чтобы реализовать свои мечты и достигнуть своих целей”.

Жители Лондона любят Ливингстоуна за красноречие, быстрый ум, готовность говорить о том, о чем говорить не принято, и непререкаемую уверенность в себе. Южнолондонское произношение и простое происхождение помогли ему стать очень популярным политиком. Особенно Ливингстоуна любят за то, что, защищая меньшинства и бедных, он может позволить себе публично не соглашаться с британским правительством и лидерами других стран, особенно президентом США Джорджем Бушем.

Представить себе более восприимчивую к его политическому стилю аудиторию, чем лондонцы, невозможно – более космополитичного, несговорчивого и политически активного населения нет ни в одной другой столице мира. В своем выступлении после терактов мэр имел право не только от собственного имени, но и от имени жителей Лондона сказать, что люди приезжают в столицу Великобритании, “чтобы быть свободными, прожить жизнь так, как хотят, и иметь возможность быть самими собой”.

Политическая известность пришла к Ливингстоуну в 80-е гг., когда он возглавлял Совет Большого Лондона, бывший управляющий орган столицы. За поддержку подчас сомнительных организаций правительство и СМИ относились к нему с презрением и насмешкой. Немало стрел было выпущено в Ливингстоуна за призывы начать переговоры с ИРА, организовавшей в Британии не одну серию взрывов, и провести встречу с лидерами “Шин Фейн”,.

Но для большинства лондонцев он стал живым воплощением оппозиции консервативному правительству Маргарет Тэтчер. На крыше здания Совета Большого Лондона, расположенного как раз напротив знаменитого здания парламента на другом берегу Темзы, по его инициативе появилась новостная бегущая строка, на которой ежедневно обновлялась информация о количестве безработных в столице. В ответ Тэтчер в 1986 г. просто упразднила Совет Большого Лондона.

Нонконформизм, который Ливингстоун демонстрировал на протяжении всей своей карьеры, стал причиной его многочисленных конфликтов с нынешним премьером Тони Блэром и другими лидерами лейбористов в течение последних 20 лет. В 1990-е гг., когда лейборист Ливингстоун представлял в парламенте один из районов Лондона, он постоянно подвергался обструкции. Но после того, как в 1997 г. власть перешла к лейбористам, решившим восстановить самоуправление в Лондоне, Ливингстоун не упустил свой шанс. Он проигнорировал тот факт, что партия выдвинула на пост мэра другого кандидата, и пошел на выборы в качестве независимого претендента. За это будущий мэр Лондона был изгнан из партии.

Спустя пять лет лейбористы снова приняли Ливингстоуна в свои ряды – решению не помешали даже “диссидентские” выходки мэра, который может назвать президента Буша “военным преступником” и отказаться извиниться перед еврейским журналистом за то, что публично сравнил его с охранником в концентрационном лагере.

А все потому, что, имея гораздо меньше власти, чем мэры других столичных городов, Ливингстоун был готов выбивать в министерских кабинетах средства для инвестиций в лондонский транспорт, полицию и жилищный сектор. При этом он мог продемонстрировать и такой стиль управления, который вряд ли можно назвать британским. Так, чтобы уменьшить автомобильные пробки в Лондоне, он ввел плату за проезд в центр, даже не заручившись поддержкой правительства. Такой стиль управления, не принимающий в расчет необходимость искать компромиссы, ошеломляет его коллег и вызывает злость оппонентов.

Тем не менее мэра очень любят в полиции за то, что, повышая налоги в Лондоне, Ливингстоун дает возможность увеличивать штат полицейских.

Вернувшись в Лондон на следующий день после взрывов, Ливингстоун говорил о том, что весь мир следит за тем, что происходит в Великобритании. За всем тем, что Уинстон Черчилль вынес в заголовок одной из своих книг – “Триумф и трагедия”. Завершая свое обращение к лондонцам, он сказал, что утром поедет на работу на метро, как будто ничего не случилось, и призвал лондонцев сделать то же самое. (FT, 8.07.2005, Татьяна Бочкарева)