“Все начнут заниматься самопародией”

Картина “Мама не горюй – 2” выходит в прокат через восемь лет после первого фильма, до сих пор горячо любимого публикой и постоянно цитируемого. На сей раз сюжет построен вокруг выборов мэра в приморском городке, причем, в отличие от первой “Мамы не горюй”, борьба идет совсем не криминальными методами – режиссер Максим Пежемский считает, что бандитскую реальность сменила масс-медийная, скользкая и сложная.

– Максим, все актеры охотно согласились сниматься в сиквеле? Проблем не было?

– Дело в том, что в первом фильме каждому из них очень неплохо подходила роль. И все актеры требовали того же самого и в этом случае. Некоторые дописали свои роли, добавили какие-то фразы, как Иван Бортник, но не может в фильме быть 17 главных и одинаково интересных ролей! При этом большинство актеров согласились с удовольствием. Интересно было сыграть то, что произошло за последние восемь лет в стране. К тому же у них самих многое изменилось в жизни.

– Отчасти благодаря вашей первой картине. Именно после нее популярность Гоши Куценко и Андрея Панина взлетела до небес.

– Был бы другой фильм, она бы тоже взлетела. Восемь лет назад было малокартинье, и мы все друг другу оказались очень выгодны и удобны. И это тоже нас очень вдохновляло.

– Во втором фильме вы хотели показать, как меняются люди или как меняется время?

– Я хотел показать, как человек соотносится со временем – и все герои фильма выбирали для себя степень этого соотношения. Многие говорили мне, что персонажи совсем не изменились, и это хорошо, потому что показывает, что времена не так влияют на людей, как хотелось бы тем, кто занимается беспрестанным высматриванием всего, что модно и популярно, – а это, как мне кажется, составляет суть масс-медиа.

– Вы имеете в виду подмену смысла популярностью?

– Да. В современных масс-медиа важен не столько сам предмет, сколько то, как его подадут. Подмена реальности брэндом сейчас очень меня интересует – это касается не только предметов, но и людей. Иногда посмотришь, а вокруг сплошные материализованные брэнды. Все подчинено им на сто процентов. Особенность нашей страны в том, что если что-то происходит, то оно доходит до предела. Фильм и об этом тоже: восемь лет назад все было подчинено бандитскому миру, бандитской фактуре – а сейчас все подчинено брэндам.

С этим понятием надо либо играть, либо воевать, но здесь есть свои подводные камни. Эта фактура универсальна тем, что она любое твое действие оборачивает себе на пользу. Она и твою войну с ней тут же превращает в брэнд.

– Вы можете превратить это в повод для нового фильма.

– Только к этому надо подойти очень творчески, чтобы это не было просто сатирой и не выглядело как в сериалах. Там не требуется креативных осмыслений, там главное – функционирование. Большая проблема масс-медийного мира – упрощение, отказ от нового и готовность жить старым. Единственное, где он развивается, – это изобретение новых форм отупления. Вот здесь он развивается отлично. Здесь, конечно, есть плюс – изобилие однотипных вещей приведет к потребности в чем-то другом, и она уже возникла. Вскоре, как я думаю, главным станет трэш и все начнут заниматься самопародией – это тоже в какой-то степени развитие. В принципе, у фильма “Мама не горюй – 2” была еще одна задача – сделать пародию на все продолжения, какие только есть и могут быть. Чтобы после нашего фильма вообще не было ни у кого желания делать какие-либо продолжения.

– Поэтому Сергей Сельянов называет картину приветом всем римейкам и сиквелам?

– Да. И приквелам тоже. Потому что к этим понятиям редко можно относиться серьезно.

И мы знали об этом, когда запускались, мы знали, что делаем неоригинальную вещь.

– “Мама не горюй – 2” в любом случае выбивается из общего ряда. Хотя бы благодаря сценарию.

– Мы его долго писали. Было несколько попыток, пробовали несколько сценаристов. Ничего у них не получилось. Это достаточно специфический материал. Еще раз я убедился в полной несостоятельности нашего сценарного мира.

– И снова позвали Константина Мурзенко?

– Мурзенко был позван уже напоследок, хоть что-нибудь сделать, и сделал очень мало, он вообще не был патриотом создания этой картины. Но при этом мы убедились, что лучше его никого нет. Первая картина казалась более цитатной в силу ее новизны на тот момент. А во второй картине новизны нет, мы двигались в сторону очевидного римейка.

– А что для вас очевидный римейк?

– Он получается только тогда, когда есть новое прочтение старых ситуаций и старых приемов. Фильм получается интересным, когда римейк переходит на новый уровень, творческий этап начинается, а не только механический. Вот “Брат” и “Брат-2” – по тем же приемам сделан ход, но с учетом такого понятия, как Америка. Герои там остаются сами собой, обращаются с Америкой так же, как и с Россией, и в этом есть ход – встреча двух менталитетов. И потом вот что скажу: если у человека есть силы, есть хороший сценарий, он не будет делать римейк. Он плюнет на все продолжения и будет снимать совершенно свежую вещь – потому что это рискованнее и намного интереснее, что получится в результате.

– И тем не менее у вас нет желания снять третий фильм с теми же персонажами? Времена ведь снова поменяются.

– Не так уж и быстро. Масс-медийная доминанта более устоявшаяся, чем криминальная, хотя бы внешне она более демократическая. Она продержится долго. Поэтому о третьем фильме не стоит задумываться.