Ни традиции, ни модернизации

“Борис Годунов” предстал в усеченном оформлении, беспощадно оставившем в центре внимания певцов и то, как срежиссированы их действия. Налицо стремление к модернизации и желание соскрести с репертуара патину прошлого – но оно плохо вяжется с широкими мазками российского стиля. По контрасту с “Борисом” “Хованщина” – музейный экспонат. Таких старомодных живописных декораций больше не увидишь нигде на Западе. Но ради должного впечатления их исполнение должно быть более четким. А так – Валерий Гергиев, мариинский царь, словно привез в Лондон древний артефакт, но забыл его хорошенько протереть.

Проблема Мариинского театра (на западном рынке все еще проходящего под коммунистическим именем Kirov) в том, что он не может сказать Западу ничего нового по части современных режиссерских техник: видимо, в театре не понимают необходимости в детальном, психологически заостренном действии. То, о чем они могли бы нам поведать, относится к области бесценных сокровищ прошлого, т. е. к традициям, не утраченным еще с царских времен. Поэтому поиски нового чреваты известными затруднениями. Если Санкт-Петербург действительно хочет экспортировать свою обновленную идентичность, ему стоило бы привезти “Кольцо нибелунга”, на которое и мест было бы больше продано, или новую постановку “Тристана и Изольды”, о которой доходят воодушевленные отклики.

Я даже не убежден в правильности обращения к “оригиналу” “Бориса Годунова” 1869 г. – неполной версии без польского акта и лесной сцены под Кромами. Исконный “Борис” – столь же творение западных музыковедов ХХ в., сколь и самого Мусоргского. Версия Римского-Корсакова вернее отвечает санкт-петербургской традиции и стилю Мариинского театра. Интересно, что у Мариинского театра все получается, когда он привозит подлеченную версию балета “Баядерка”. Но, когда его оперная труппа дает такого “Бориса”, это всего лишь льстит западным причудам по части фальшивой аутентичности – когда берут примитивные произведения, доселе не сумевшие завоевать признания.

Может, так говорить и не модно, но кому-нибудь уже пора восстановить богато оркестрованную версию Римского. Слушая великолепное парное выступление Ольги Бородиной и Владимира Галузина в последнем акте “Хованщины”, я подумал, что им было бы неплохо повторить то же самое в ролях Марины Мнишек и Дмитрия Самозванца в “Борисе Годунове” – но увы, ввиду отсутствия польского акта им не удалось бы этого сделать. А глядя на Владимира Ванеева, обуреваемого внутренними терзаниями в роли Бориса, я стал задумываться: а насколько мощнее он смотрелся бы в соответствующем оформлении?

Букеты – Гергиеву и несравненному мариинскому оркестру, чьи темные тембры наполнили яму Covent Garden согласием резонансов. (FT, 5.08.2005)