Охота на букашку
Творение, получившее у нас “конгениальный” заголовок “Послемрак”, опубликовано не только сверхоперативно, не только каким-то глобалистским по нашему времени общим тиражом в 70 200 экземпляров, но еще – и несколько загадочным образом – в двух разных видах одновременно.
Трудно сказать, чем именно руководствовались в своей маркетинговой тактике специалисты из издательства “ЭКСМО” – главного поставщика романов японского писателя на отечественный рынок, – но факт остается фактом. “Послемрак” в переводе нашего первооткрывателя и главного российского пропагандиста Мураками Дмитрия Коваленина был запущен двумя книжками параллельно (даже дата подписания в печать в них значится одна и та же). Одна из них стала продолжением муракамиевской серии издательства, в которой под типовыми обложками тиснуты все имеющиеся в настоящий момент переводы произведений автора (50 100 экз.). Вторая же с присовокуплением относительно раннего романа “К югу от границы, на запад от солнца” и эссе-послесловием “исследователя творчества” Н. Караева (20 100 экз.) ознаменовала собой зачин новой серии “ЭКСМО” под залихватским грифом “Книга, о которой говорят”.
Что именно в данном случае имелось в виду, по прочтении книги остается во мраке. Разве только то, что говорить о романе будут как об очевидном свидетельстве кризиса оригинального литературного дарования, о бросающейся в глаза явной усталости писателя от своего характерного творческого метода, некогда по праву завоевавшего ему многочисленных горячих поклонников по обе стороны от Курильской гряды.
В новом сочинении можно найти, кажется, все без исключения приметы и конструктивные элементы авторской поэтики. Есть здесь мистические сплетения загадочных судеб, есть странные герои под анималистическими прозваниями (на сей раз, в частности, девушка, именующаяся Букашкой) и еще более странные персонажи, не имеющие не только имен, но и каких-то жизненно важных органов (в данном случае – Человек Без Лица). Есть всенепременные красавицы сестры, глубокий летаргический то-ли-сон-то-ли-нет, люди, скрывающиеся от неких необъяснимых и оттого еще более ужасных преследователей. Есть, наконец, обладающие завидным аппетитом кошки, непроговоренная, неслучившаяся любовь и щедро рассыпанный по страницам внушительный плей-лист разнообразных джазовых композиций. Одним словом, все те элементы своеобразного мира, который властно и стремительно покорил нас лет пять тому назад в знаковой, открывшей России Мураками “Охоте на овец” и который сам автор некогда спародировал в своей “детской” сказке с картинками “Рождество овцы”.
Не заметно в “Послемраке”, пожалуй, лишь одного, но на поверку выходящего, по сути, главным составляющего. Того едва ли не физически переживаемого состояния скрытой угрозы, почти экзистенциального ужаса, что охватывал вас прежде при погружении в толстенные романы-близнецы, наполненные эмоциями детских страхов и неизжитых комплексов. Романы эти дочитывались порой в муках, но все-таки не выпускали из своего электрического поля притяжения. На сей раз ничего подобного нет.
Как это ни странно, но ключ к разгадке этого явления лежит, похоже, на самой что ни на есть формальной поверхности. Дело в том, что все лучшие книги Харуки Мураками, как известно, написаны от первого лица, позволявшего, как ни банально это будет звучать, читателю, послушно следующему за автором, максимально проникаться специфическим мироощущением последнего, все глубже и все безнадежнее погружаясь в омут его призрачной фантазии. Видимо, ощущая некоторую исчерпанность приема, писатель решил слегка скорректировать вектор взгляда. Новый роман говорит с нами мало того что от довольно безучастного третьего лица, так еще и весьма нарочитым шершавым языком киносценария. А то, что автор не преминул данную особенность своего сочинения всячески подчеркнуть, раз за разом возвращая нас к метафорическому “взгляду-кинокамере”, выхватывающему героев и окружающую их обстановку из “послемрака”, честно говоря, ситуацию не спасает. Сценарное письмо остается сценарным письмом, пускай даже перенасыщенным тайнами и мистикой.
Можно лишь надеяться, что какой-либо из даровитых соотечественников-кинематографистов Мураками снимет по роману действительно леденящий душу, но при этом глубокомысленно философский триллер.