Северный Кавказ: Механизмы реконструкции


Невозможно спорить с тем, что на Северном Кавказе сложнейшим образом переплелись этнические, конфессиональные, экономические и прочие интересы, несущие высокий конфликтный потенциал. Однако этот кризис не имеет в своей основе ничего экстраординарного, превращающего проблемы региона в неразрешимую головоломку. Начать решать ее следует, вероятно, с инвентаризации проблем. Это поможет лучше понять причинно-следственные связи эскалации кризиса и, возможно, найти тот конец нити, который поможет развязать весь клубок.

Вызовы и адекватность элит

В целом взрывоопасность региона формируют два блока проблем, различных по времени своего зарождения.

Первый блок – наследство нашего прошлого. Не решенные в свое время, эти проблемы выстрелили в момент ослабления центральной власти. К таковым можно отнести: осетино-ингушский конфликт; начальный этап кризиса в Чеченской Республике; многочисленные проблемы в сфере землепользования, которые еще предстоит разгребать во всех автономиях Южного округа.

Второй блок – проблемы, порожденные современными процессами. К ним можно отнести общественный застой и экономическую стагнацию в большинстве субъектов региона, обусловливающие все большее расширение социальной базы экстремизма за счет ранее спокойных территорий. Яркий пример – Дагестан. Ко второму блоку относится также и проблема проникновения международного терроризма на нашу землю.

В обоих блоках мы, очевидно, имеем дело с издержками управленческих решений. При большевиках волюнтаризм, в том числе выселение целых народов и произвольная абсурдная перекройка административных границ, были нормой внутренней политики. А неадекватные действия новой российской власти на Северном Кавказе, скорее всего, объясняются недостаточно глубоким пониманием проблем региона и непродуманной системой социального менеджмента.

Принятию решений мешает отсутствие сколько-нибудь достаточной эмпирической базы для аналитики. Новейшее кавказоведение, не основанное на фундаментальных социологических и культурологических исследованиях состояния общества, не позволяет верно оценить возможные сценарии развития ситуации на близкую и долгосрочную перспективы.

При подготовке решений по Северному Кавказу центр ориентируется, по большей части, на мнения представителей северокавказской формальной элиты, сформировавшейся из номенклатурных кругов советского периода. Критерием отбора этих кадров служила лишь исполнительность и преданность центральному начальству, т. е. именно то, что практически исключает публичное лидерство, понимание ожиданий и настроений людей. В результате местная элита оказалась в значительной степени отчуждена от граждан.

Этим обстоятельством, как мне кажется, во многом объясняются не только совершенные на Северном Кавказе тяжелейшие политические ошибки в 90-х гг., но и уровень современной политики в регионе. По тем вопросам, которые требуют чисто технических решений и относятся к исключительной компетенции федерального центра, например укрепление границ или модернизация систем связи, решения понятны и адекватны. А по тем вопросам, которые требуют понимания ожиданий населения и, как правило, подлежат совместному ведению с региональными властями, решения менее адекватны и зачастую – прямо противоположны интересам населения.

Практически весь постсоветский период федеральная власть не проводила на Северном Кавказе активной созидательной политики. Консервация ситуации в соседних с Чеченской Республикой регионах создавала видимость внешнего спокойствия (особенно в сравнении с охваченной войной республикой), однако не позволяла решить ни одной насущной проблемы из стоящих перед северокавказскими обществами с конца 1980-х гг. В этот же период разрыв между региональной властной элитой и жителями, по крайней мере, не уменьшился, если, в некоторых случаях, не увеличился.

Таким образом, несмотря на кажущуюся запутанность ситуации, на самом деле есть одна общая фундаментальная проблема – Северный Кавказ фактически переживает институциональный кризис, связанный с проблемами в системе отношений “власть – общество”. Существующая система не работает, ее необходимо реконструировать с целью переориентации на удовлетворение основных потребностей населения региона, а именно: обеспечить безопасность, равенство всех граждан перед законом, возможности самореализации личности.

К безопасности – через местное самоуправление

Очевидно, что важнейшей предпосылкой реконструкции является обеспечение безопасности граждан – и физической, и социальной. Начинать в этом сложном вопросе надо с самых простых, практически реализуемых решений.

Одним из первых шагов должно стать восстановление реального местного самоуправления. Северокавказские общества не только имеют глубокие исторические традиции самоуправления, но за последние десятилетия укрепили навыки опоры на собственные силы в решении локальных вопросов.

Предлагается, в частности, форсировать проведение выборов в органы местного самоуправления, что выявит реальных местных лидеров, способных стать связующим звеном между обществом и властью. Таким образом удастся уменьшить разрыв между действиями власти и ожиданиями населения. С другой стороны, четкое разделение функций и компетенций региональной власти и местного самоуправления обеспечит социальную защищенность локальных общин хотя бы на время выработки назревшей новой стратегии федерального центра для Северного Кавказа.

В рамках новой системы органов местного самоуправления целесообразно обеспечить формирование муниципальной милиции из числа дееспособных и лояльных местных жителей. Можно, например, рассмотреть идею введения выборной должности “уполномоченного по обеспечению общественного порядка” в составе органа местного самоуправления. В дальнейшем избранный общиной уполномоченный может выступать в качестве начальника опорного пункта милиции соответствующего муниципального образования. Такой подход позволит значительно укрепить доверие между населением и правоохранительными органами.

Убежден, что в условиях Северного Кавказа (а в Чеченской Республике – однозначно) это наиболее доступный и эффективный способ восстановления взаимного доверия власти и общества в деле обеспечения общественной безопасности.

Малый бизнес – большие задачи

Вторая важнейшая предпосылка реконструкции – формирование механизмов интеграции маргинальных слоев общества в созидательные экономические процессы.

Анализ двух целевых федеральных программ, направленных на стабилизацию ситуации в проблемном регионе (ФЦП “Юг России” и ФЦП “Восстановление экономики и социальной сферы Чеченской Республики”), показывает, что их составителями не учтены фундаментальные отличительные особенности культуры хозяйствования у большинства коренных жителей региона. Мероприятия, предусмотренные программами для достижения стабильности через решение социальных проблем жителей, как раз и не принимают во внимание социальные устремления основных адресатов.

Дело в том, что традиции самостоятельности, о которых мы говорили, касаясь местного самоуправления, в еще большей степени характерны для экономической культуры жителей Южного региона. Стремление стать собственником своего дела является стержневым в социальных устремлениях большинства северокавказцев.

Особо актуальна эта проблема в Чеченской республике и Дагестане, где все проблемы региона приобрели гипертрофированную форму. Пытаясь по шаблону обеспечить занятость за счет строительства или восстановления больших госпредприятий, мы не просто не приближаемся к разрешению кризиса. Мы воссоздаем одну из его изначальных причин – борьбу за власть, которая в значительной степени являлась борьбой за контроль над собственностью и бюджетными потоками.

Бюджетные средства, направляемые на восстановление или поддержку госпредприятий, расхищаются или бесцельно разбазариваются, а социальная напряженность, вызванная отсутствием равенства возможностей, все более усиливается и становится питательной средой для экстремизма. Поэтому наиболее продуктивной является переориентация усилий на создание системы, призванной помочь жителям региона реализовать их социальные устремления.

Еще раз о ценности удочки

Создать и запустить такую систему невозможно, не проанализировав возможности развития частного сектора экономики как одного из инструментов обеспечения социальной стабильности. Также необходимо создать механизмы выявления и подготовки активных людей, способных и желающих организовать свое дело; определить источники и механизмы привлечения финансовых ресурсов; создать разумную, практичную форму финансовой поддержки малого бизнеса в реальных условиях региона.

Значимость проблем региона в контексте борьбы с международным терроризмом допускает возможность создания независимого института в качестве стержневой составляющей всей системы. В таком институте можно было бы объединить административный и финансовый потенциал федерального и региональных правительств, российского бизнеса, а также международных организаций и сторон, заинтересованных в исключении региона из числа источников угроз.

Организационная форма института видится в формате либо фонда, либо корпорации, например “Российский фонд (или РАО “Корпорация…”) реконструкции и развития Северного Кавказа”. Такой формат, предполагающий корпоративный менеджмент, позволит обеспечить большую прозрачность как в движении финансов, так и в деле международного сотрудничества по предотвращению экстремизма.

Установление реального контроля над развитием ситуации в обществе через новое самоуправление и вовлечение в экономическую деятельность активной части огромной армии маргиналов, составляющей социальную базу экстремизма, позволит на деле быстро развернуть вектор развития ситуации в регионе в благоприятную сторону, форсировать укрепление мира и стабильности на Северном Кавказе.