Обыкновенное вуду
Нельзя, конечно, сказать, что фокус Софтли – совершенное ноу-хау в жанре тихого ужаса. Были все-таки “Другие” Алехандро Аменабара, а еще прежде “Шестое чувство” М. Найта Шьямалана – примеры уже хрестоматийные. Интересно, однако, наблюдать, как под очередной нетривиальный сюжетный выверт на почве мистики подкладывается всякий раз новый смысл. В рассказанной в “Ключе от всех дверей” истории о сиделке, нанятой хозяйкой старого особняка на американском Юге для ухода за парализованным мужем, рецидив зловредной магии вуду неожиданно оказался поводом для ревизии довольно серьезных тем.
“Шестое чувство” было поп-версией отдельных воззрений духовидца Сведенборга и кое-каких глав тибетской “Книги мертвых”. “Другие”, констатируя призрачность границы меж тем и этим светом, радикально пересматривали отношение к обитателям мира теней. Но оба фильма не случайно появились в эпоху политической корректности: и Шьямалан, и Аменабар парадоксально гуманизировали образ “другого” – ужас перед необъяснимым смешался с сочувствием, основанным не в последнюю очередь на пугающем допущении, что “другим” можешь оказаться ты сам.
В “Ключе от всех дверей” с политкорректностью случилась такая фундаментальная неувязка, что объяснить выход фильма в американский прокат можно разве что нарочитой невнятностью эпизода, в котором рассказано, отчего, собственно, завелось зло в особняке, стоящем посреди луизианских болот.
Когда-то здесь линчевали пару чернокожих слуг, но причина всех ужасов не в этом куклуксклановском зверстве, а как раз в ритуале, коим втихомолку занимались жертвы на хозяйском чердаке. Рискованный сюжетный ход связан, скорее всего, с тем, что сценарист Эрин Крюгер хорошо усвоил уроки японских “Звонков”, которые недавно адаптировал для американских римейков, – именно там источником зла была мстительная жертва давнего насилия. Нюанс, однако, в перевернутых причинно-следственных связях: в “Ключе от всех дверей” ритуал вуду предшествует линчеванию, что никак не делает чести чернокожим жертвам.
И вот тут-то Крюгер и Софтли устраивают свою смысловую ловушку, по изяществу лишь немногим уступающую финальному сюжетному трюку.
Для того чтобы зло оказалось возможным, необходимо поверить в его мистическую природу: весь сюжет “Ключа” в том и состоит, что рационально мыслящую девушку с медицинским образованием (Кейт Хадсон) иезуитски подталкивают к возможности принять как должное какую-то совершенную дикость – вуду, древние заклятия и иное дремучее чернокнижие. И тогда дикость оказывается реальностью. Если вернуться теперь к исходной ситуации – давнему линчеванию, – “Ключ” начинает ощутимо напоминать метафору, объясняющую кое-что очень важное в природе расизма, который есть тоже своего рода символ веры. В итоге мы имеем, возможно, не самый страшный и не самый совершенный, но определенно один из самых умных и парадоксальных фильмов года. И кстати, добравшись до финала, оцените, как издевательски вывернут там наизнанку хеппи-энд.