Они были пикториалистами
Московский дом фотографии открыл в своих стенах последнюю выставку, дальше – ремонт. А кто точно знает, когда именно заканчиваются ремонты... Для торжественного закрытия залов была выбрана большая выставка русской пикториальной, т. е. художественной, фотографии. И повод для нее нашелся – группа компаний “МИАН” закупила для музея у частных коллекционеров большое количество снимков пикториалистов.
То, что пикториальная фотография была в руках коллекционеров, понятно – в советские годы культурные госучреждения серьезно не относились к мещанской красивости снимков, например, Александра Гринберга, всю жизнь с большим эротическим чувством снимавшего обнаженных женщин в томных позах. А лирические русские пейзажи Николая Улитина или портреты крестьян Леонида Шокина казались устаревшими уже в момент рождения. Фотографы, которых теперь называют русскими пикториалистами, снимали после революции точно так же, как снимали до революции, не мерили свою жизнь пятилетками, не испытывали энтузиазма на физкультурных парадах и не ответили на призыв Александра Родченко немедленно расстаться с родовой травмой фотографии – живописностью. Новый фотоязык был им не нужен, им нравился прежний. В своей работе они о риентировались на русскую классическую и салонную живопись, думали о светотени и мудрили над тем, как сделать фотографии туманными и выразительно-таинственными. За то и были в советское время наказаны – не выставлялись.
Теперь отношение к пикториалистам изменилось: они вошли в моду. Их фотографии часто выставляют вместе с работами их заклятых эстетических врагов – мастеров советского фотоавангарда, которых, как известно, тоже в 30-х гг. не жаловали – за формализм. Вместе они развеивают миф о том, что все люди молодой советской страны в едином порыве стремились к светлому будущему. Многие как раз стремились сохранить прошлое и жили, не замечая совдепии.
Сегодня смотреть выставку русской пикториальной фотографии все равно что проигрывать пластинку с городскими романсами на старом патефоне – специфическое, но удовольствие. Думаешь, как давно все это было и как, в сущности, устарело, но все равно поддаешься сантиментальному обаянию и тихому пафосу старых снимков.