Кенни, зачем страдаем?
“Сирены” – совсем новый фестиваль, впервые проведенный в Вильнюсе в прошлом году и занявший место исчезнувшего несколько лет назад фестиваля Life. Задачи программы просты и естественны: Литва, вступившая в Евросоюз, оформляет свою театральную витрину в общеевропейском культурном пространстве, поэтому в афише с аптекарской точностью отмерено соотношение новых национальных постановок и спектаклей, по которым можно судить о международной фестивальной моде.
Баланс соблюдается во всем – даже если организаторы заявляют, что сделали акцент на социальной тематике, перебор совершенно не чувствуется. При желании в рамки социального театра можно, наверное, уместить и шекспировского “Отелло” в постановке бельгийца Люка Персеваля, и чеховскую “Чайку” в лаконичной и очень современной трактовке нового лидера венгерского театра Арпада Шиллинга, но понятно, что дело не столько в ракурсе взгляда на хрестоматийные сюжеты, сколько в актуальности режиссерских имен. Шиллинг, впрочем, показал не одну лишь “Чайку”, уже объездившую всю Европу (включая и Москву), но и социальный памфлет BLACKland. Не миновал Вильнюса и такой громкий хит в жанре социального гротеска, как “История Рональда, клоуна из “Макдоналдса”, с которым кумир антиглобалистов аргентинец Родриго Гарсия успешно катается по всем фестивалям, начиная с Авиньонского.
Наконец, спектакль Sabenation немецкой театральной группы Rimini Protokoll – настоящий бальзам для поклонников документального театра: бывшие сотрудники разорившейся бельгийской авиакомпании Sabena говорят и показывают, как любили свою работу, какой драмой стало для них увольнение и как они придумали виртуальную компанию Sabena. Причем это не театр у диктофона, а что-то вроде хеппенинга с горой разноцветных теннисных шариков, летающей моделью “кукурузника” и “сэндвич-мэном” – человеком-рекламой в костюме плюшевого тигра. Жизнеутверждающее пособие по трудоустройству: если вас уволили с работы, сыграйте об этом спектакль.
Главными приманками литовской части программы оказались два эскиза – незаконченные работы Римаса Туминаса и Оскараса Коршуноваса, режиссеров, которых в Москве привыкли называть через запятую после Эймунтаса Някрошюса, чья “Песнь песней” тоже была в афише, но это уже далеко не самая последняя театральная новость из Вильнюса (московские показы спектакля прошли еще в декабре – см. “Ведомости” от 8.12.2004).
И чеховских “Трех сестер” в постановке Туминаса, и выбранную Коршуновасом пьесу братьев Пресняковых “Изображая жертву” представили в фестивальном формате work in progress, однако способ подачи был разным: актеры Туминаса сыграли два законченных акта пьесы – третий и четвертый, “Жертва” была показана целиком, но с недописанной музыкой и какими-то еще не совсем доработанными деталями. При этом в обоих случаях уже можно неплохо представить конструкцию в целом.
В “Трех сестрах” Туминаса даже сейчас видна отчетливость и твердость режиссерского рисунка, сочетание намеренного и однообразного эмоционального пережима (сестры все время на грани истерики) и холодноватой отстраненности – как будто пьесу разобрали на части, расставив фигурки героев так, что друг до друга им ни за что не докричаться.
Произносит ли свой пьяный монолог доктор Чебутыкин, философствует ли Вершинин, одетый в форму советского офицера, слова уходят в пустоту, остальные персонажи разошлись или отвернулись. Действие сопровождает монотонный, не исчезающий, кажется, ни на минуту музыкальный фон, но все, что принято называть у Чехова “атмосферой”, словно бы специально выкачано из спектакля мощным насосом, и в этом безвоздушном пространстве от человеческих эмоций остался только голый скелет отчаяния. Жаль, что эта предельно сухо и формально организованная истерика обрамлена тяжеловесной и откровенно лишней символикой: над черным пустым помостом, занимающим почти всю сцену, висит не то садовая, не то кладбищенская оградка, в оправу которой плашмя вписан массивный деревянный крест, – под этой чудовищной перголой и живут у Туминаса чеховские герои, истории и характеры которых за сто лет обросли таким количеством трактовок, что разбираться с ними заново может показаться делом уже безнадежным. На практике, однако, выходит, что кризис интерпретации – угроза не столько для “уставших” классических текстов, сколько для новой драмы.
Спектакль Коршуноваса “Изображая жертву” по пьесе стремительно набравших популярность братьев Пресняковых огорошивает тем, что на первый взгляд практически не отличается от одноименной постановки Кирилла Серебренникова в МХТ. При том что у двух режиссеров явно разный почерк и в деталях нюансы заметны, общий подход к тексту один и тот же: на сцене куролесят шаржированные персонажи-знаки, а действие строится как калейдоскоп более или менее разнообразных реприз.
Оскараса Коршуноваса никак не упрекнешь в недостатке фантазии, но в трактовке пресняковского сюжета, который сам по себе парафраз “Гамлета”, фантазия эта неизбежно разменивается на забавные мелочи, как будто главной задачей постановщика была иллюстрация тезиса новых драматургов о том, что режиссура должна быть служанкой автора. В истории о пареньке, который по ночам общается с призраком отравленного отца, а днем изображает жертву в следственных экспериментах, театр Коршуноваса не предлагает нам дополнительных смыслов, а сознательно ограничивается раскраской одномерных картинок. Впрочем, Оскарас Коршуновас слишком умный режиссер, чтобы не заметить и не отыграть этой очевидной аналогии. Плоские, говорите, у нас картинки? А то мы сами не знаем! И вот уже из-за декорации ехидно выглядывают картонные фигурки персонажей мультфильма “Южный парк”, в каждой серии которого, кстати, есть обязательная жертва, причем по законам абсурда всегда одна и та же. В спектакле, конечно, никто не кричит, как в мультфильме: “Кенни! Они опять убили Кенни!!!” – но лучшего эпиграфа к новой постановке Коршуноваса, хоть убей, не найти.