ЦИТАТА НЕДЕЛИ
В России с мая 2005 г. никто не поинтересовался, почему бенефициар Jurimex, хороший знакомый руководителя Газпромбанка Андрея Акимова, чуть было не получил право зарабатывать на газпромовском контракте $40 млн в год. Совет директоров “Газпрома”, где 50% составляют чиновники, не задался вопросом, зачем Газпромбанк создал с Jurimex совместное предприятие Centrex Group. А ведь произошло это спустя пару месяцев после назначения Акимова в Газпромбанк в 2003 г. Не иначе как партнеры уже тогда думали торговать газом? Может быть, они уже реализовали этот план?
“Газпром” и ENI признали неактуальным соглашение, которое в свое время было всеми признано прорывом. Тогда монополия договорилась, что сможет в розницу продавать на итальянском рынке 2 млрд куб. м газа через фирму Central Italian Gas Holding. “Газпром” впервые получал бы доступ к деньгам частных европейских потребителей. Это двукратный финансовый выигрыш: оптовая цена газа на границе с Италией – $200 за 1000 куб. м, розничная цена – $400, а то и все $450.
Сделка предстала в другом свете, когда у “Газпрома” и ENI обнаружились помощники. Один из них – итальянский бизнесмен Бруно Ментасти Гранелли, которого итальянские парламентарии называют давним партнером премьер-министра Сильвио Берлускони. С фирмами Ментасти “Газпром” поделился бы третью доходов. Другой, более неожиданный партнер – давно работающий в нефтегазовой отрасли бизнесмен Роберт Новиковский и его компания Jurimex. Опосредованно Jurimex мог бы претендовать на 8% доходов “Газпрома” от розничной торговли в Италии.
Итальянские депутаты подняли шум из-за Ментасти, подозревая его в том, что он фронтует Берлускони. ENI, которая более чем на 30% принадлежит государству, могла бы участвовать в проекте сама, не делясь с другом премьер-министра, посчитала итальянская общественность. Несмотря на заверения Ментасти, ENI пришлось разорвать контракт.
История ходит по кругу: еще в 2001 г. Алексей Миллер, возглавив “Газпром”, принялся разбираться с фирмами и фирмочками, облепившими тогдашнее руководство национального достояния. Хотя само национальное достояние с тех пор даже вернулось в госсобственность, некоторые привычки трогательно остались неизменными.