В списках не значится
В поле зрения Большого 26-летний Матвиенко попал летом, когда победил на Международном балетном конкурсе. Невысокий, но идеально сложенный танцовщик произвел фурор: в то время как сотня участников билась за десяток мест в финале, он бестрепетно выходил на сцену, с демонстративной легкостью украшал трюковые па-де-де пируэтами на земле и в воздухе и оставался одинаково упоенным собой – что в парадной “Спящей красавице”, что в цирковом “Корсаре”. Измученные многочасовыми школярскими танцами зрители с готовностью приписали обаятельному блондину академизм, которого требуют от премьеров Большого, и латиноамериканскую виртуозность, считающуюся в балете последним писком моды. А жюри – за 36 лет существования конкурса в четвертый раз – расщедрилось на Гран-при, эквивалент признания мирового балетного сообщества.
И вот Большой театр, в последние годы страдающий от травм, болезней и тонкой душевной организации своих звездных премьеров, предложил Матвиенко неограниченные возможности. В ближайший месяц он будет танцевать в Москве “Баядерку”, “Спартака”, “Лебединое озеро” и “Треуголку”. А для дебюта был выбран “Дон Кихот” – он наилучшим образом тестирует танцовщика на совместимость с московскими балетными традициями. От его эклектичной расхристанности воротят нос поклонники академизма, но это единственный классический балет, позволяющий самовыражаться современным виртуозам.
Легкое и стремительное jete из-за кулис оказалось единственным восклицательным знаком, на который хватило духу Матвиенко. Оказавшись рядом с кордебалетными красавицами, танцовщик превратился в абитуриента, сдающего ответственный экзамен. Его мальчишеское обаяние увядало на безразмерных просторах сцены Кремлевского дворца, а актерская игра рядом с утрированно-примитивистской манерой Марии Александровой (Китри) выглядела набором невнятных гримасок. Даже менуэт с подружкой Китри и сцена мнимого самоубийства, вызывающая неизменную радость зрительного зала, потонули среди вставных номеров второстепенных персонажей, которые были выписаны в сочной московской манере. Репутация надежного партнера оказалась подмочена: Александрова, у которой обычно не возникает проблем с поддержками, так и норовила то выскользнуть из рук партнера во время пируэтов, то упасть с двухметровой высоты. Правда, в первом действии Матвиенко удалось показать класс, продержав партнершу чуть ли не вдвое дольше на вытянутой руке.
Гроссбух для фиксации технических рекордов новой звезды тоже не понадобился – никаких следов латиноамериканского наследства в вариациях заметно не было. Матвиенко, сочетающий певучую мягкость линий и силу мышц, умело играл аккуратной стопой, филировал эффектные по форме пируэты, картинно фиксировал изысканные позы, но ограничился “казенкой” – так на балетном языке зовется скелет партии, который каждый исполнитель оживляет в соответствии с собственными возможностями. Именно так сейчас принято танцевать в большинстве европейских балетных трупп – чисто, гигиенично и без всяких признаков индивидуальности. Поэтому Матвиенко с полным правом может продолжать писать на своих афишах “звезда мирового балета”. Но именно поэтому при остром дефиците танцовщиков имя Дениса Матвиенко до сих пор не числится среди солистов ведущих компаний мира.