ПОЛИТЭКОНОМИЯ: Перетягивание каната
Последние сделки по покупке “Сибнефти” “Газпромом” и крупного пакета “Силовых машин” компанией РАО ЕЭС оживили “призрак госкапитализма” в России. Даже там, где его нет.
Действительно, государство усиливает позиции в нефтяном секторе, но пока его доля в отрасли не превышает трети (с учетом приобретения “Сибнефти”). Что касается качества управления активом, то даже многие западные аналитики отмечали, что в “Сибнефти” выбор часто делался в пользу явно завышенных дивидендных выплат, а не в пользу финансирования долгосрочных производственных проектов. Это характерно и для других крупных олигархических компаний, хотя объяснения могут быть разные: от страновых рисков до неблагоприятных налоговых условий ведения бизнеса.
Что касается “Силовых машин”, то смена собственника отражает уникальную ситуацию на предприятии, бизнес которого имеет политическую компоненту, в частности большую роль государства при заключении внешнеэкономических контрактов. Хотя приобретение предприятия энергетиками частично ограничивает конкуренцию в российском энергомашиностроении и является квазирыночным.
Не идет речи о каком-либо усилении государственного начала в таких отраслях, как металлургия, химическая промышленность, лесная и деревообрабатывающая индустрия, строительство. Не говоря уже о малом и среднем бизнесе, где полностью доминирует частный сектор, который объективно выигрывает в мобильности и здоровой агрессивности.
Частично для поддержания баланса между государственным и частным сектором правительство объявило о намерении приватизировать “Связьинвест”. Может начаться продажа в частные руки теплогенерации, обнародована масштабная программа приватизации госсобственности в части средних предприятий. Кроме того, ограничение в 20% от уставного капитала на владение иностранцами акциями “Газпрома” планируется в скором времени снять.
Таким образом, призрак госкапитализма в настоящее время не более чем призрак. Государство просто рационализирует свой портфель активов, концентрируясь на тех, в которых нужно осуществлять капиталоемкие проекты и где есть политическая составляющая. Так что счет в матче государственного и частного сектора скорее 1:1.
В энергетике, где приходится конкурировать с международными грандами, необходимо создавать крупные компании. Важны и диверсификация операций, присутствие в бизнесе не только газового, но и нефтяного крыла. Поэтому логично, что “Газпром” идет в нефтяную отрасль, а нефтяные компании (“ЛУКОЙЛ”, ТНК-BP и др.) – в газовую.
В электроэнергетике производятся знаковые институциональные преобразования: создается достаточное число игроков для будущего конкурентного рынка, включая ГидроОГК, ОГК, ТГК (в добавление к Росэнергоатому), осуществляется консолидация энергогенерации, готовится либерализация рынков, так как тарифная формула “инфляция минус” явно себя изжила и не позволяет отрасли получать достаточные ресурсы для развития. Главная опасность для потребителей, хотя и благо для производителей, – олигопольный характер российских рынков, позволяющий получать избыточную рентабельность. И не только в электроэнергетике, но и в нефтянке (отсюда рост цен на бензин). Поэтому идея ужесточения мер антимонопольного регулирования актуальна как никогда.