Телекоммуникации в Санкт-Петербурге. Интервью: Андрей Коржаков, гендиректор “Элкотека”

САНКТ-ПЕТЕРБУРГ – Финский производитель электроники компания Elcoteq SE в октябре открыла в Санкт-Петербурге свой российский завод “Элкотек”. Инвестиции в проект составили $15 млн. Пока российское производство составляет не более 1% в общем обороте Elcoteq SE. Гендиректор “Элкотека” Андрей Коржаков объясняет столь малую долю российского производства в общем обороте компании таможенным “режимом переработки”, в котором работает его завод. В интервью “Ведомостям” Коржаков рассказал об особенностях работы в этом режиме и о потенциале российского рынка производителей электроники.

– Что вы сейчас производите и в каком соотношении?

– Примерно 5% нашей продукции приходится на автомобильные hands-free, ADSL-модемы занимают порядка 25%. Еще 30% приходится на платы для швейных машин. Это машины для любителей, но стоимостью 5000–10 000 евро. Очень сложные устройства, практически компьютер с иглой. Ну и оставшиеся 40% оборота обеспечивают платы для сотовых базовых станций.

– Как строится деятельность компании в России?

– Elcoteq открыл производство в России еще в 1997 г. на арендованных площадях, а в начале 1998 г. получили лицензию на работу в режиме переработки на таможенной территории. Это означает, что мы получаем от Elcoteq комплектующие, собираем изделия и отправляем в Финляндию, где головная компания их реализует. Мы работаем по такой схеме, потому что на готовые изделия таможенная пошлина составляет 5%, а на комплектующие – от 5% до 20%. Режим нас освобождает от уплаты всех таможенных пошлин.

– То есть вся продукция вашего завода экспортируется?

– Да. Соблюдать баланс ввезенных комплектующих и вывезенных изделий достаточно сложно. Мы вывозим все, единственное незначительное исключение – это отходы. Но появляются клиенты, причем глобальные, которые заинтересованы в прямых продажах здесь. Логистика наряду с трудозатратами и стоимостью сырья – важная составляющая в себестоимости электроники. Все больше компаний рассматривают ее как одну из самых важных составляющих аутсорсинга производства в России. Поставщики заинтересованы в сокращении сроков производства и доставки продукции. Чем ближе мы к рынку, тем ниже себестоимость.

– Сколько времени занимает транспортировка вашей продукции в Финляндию?

– В 1998 г. грузовик от ворот склада в Хельсинки до ворот нашего завода доезжал за 100 часов, сегодня – за 24 часа. То есть за семь лет время доставки сократилось больше чем в четыре раза. Обратно в Хельсинки готовые изделия тоже доходят за сутки. Хорошо налаженная работа с таможней позволяет нашим грузовикам меньше стоять в очередях на границе.

– Таможня была готова к такой работе?

– Восемь лет назад опыта работы в таком режиме с предприятиями, производящими электронику, у таможни не было. Тогда так работали лишь текстильные фабрики, а также верфи – корабль частично строился из ввозимых комплектующих и отправлялся за рубеж. Но на рынке электроники ассортимент комплектующих значительно шире, он быстро меняется. Когда Elcoteq обратился за лицензией, мы столкнулись с серьезными бюрократическими проволочками. Мы должны были получать лицензию на каждую модель изделия, очень подробно обозначать спецификацию готовых изделий и комплектующих вплоть до надписей, цвета крышки. А количество продуктов в нашей линейке колебалось от 20 до 60. Плюс лицензия действовала полгода и ее нужно было продлевать, а это опять же занимало до нескольких месяцев. Было сложно, но мы начали работать с таможней, убеждать, доказывая, что пришли на российский рынок надолго, и постепенно внушили им доверие.

– Вас устраивает схема переработки на таможенной территории?

– Пока устраивает. Но все больше потенциальных клиентов хотят, чтобы мы работали с местным рынком напрямую. Наши юристы вместе с таможней пытаются определить, как можно развить саму процедуру режима переработки, чтобы реализовывать продукцию через свободный таможенный склад, чтобы не вывозить ее за границу.

– А в других странах, например в соседней Эстонии, заводы Elcoteq работают по такой же схеме?

– После вхождения Эстонии в Евросоюз там практически не стоит вопрос с таможней.

Очень близка нам была ситуация на венгерском заводе. До вхождения этой страны в ЕС он работал по схеме так называемого свободного склада. После получения лицензии образуется территория, которая не относится к таможенной территории Венгрии, на нее можно ввозить комплектующие без пошлины, без отдельной лицензии на каждое изделие, собирать из них электронику и вывозить. Если изделие вывозится на территорию Венгрии, то оформляется как импорт уже готового изделия. К тому же там действовал так называемый таможенный аудит. Это не отчетная, а предъявительная процедура, т. е. таможня периодически производила мониторинг того, что ввезено и вывезено. В России же свободные таможенные склады формально легализованы только для автопроизводителей, но я не слышал пока ни одного отзыва о положительном опыте использования этого режима в России. Этот режим отсутствует в новом Таможенном кодексе.

– А какая часть продукции, произведенной на вашем заводе, возвращается из Финляндии в Россию?

– Очень мало, и этот процент не растет. Из четырех наших клиентов один – российская компания, производящая телекоммуникационное оборудование. По договору я не могу ее называть. Она покупает примерно 5% изделий, произведенных на нашем заводе. К большому сожалению, в России практически отсутствуют заказчики, которые были бы заинтересованы в наших услугах, т. е. в достаточно крупносерийном производстве, с соответствующим уровнем качества и соответствующей ценой. У нас есть компании, которые производят электронику, подчас уникальную продукцию, но это производство недотягивает даже до уровня среднесерийного зарубежного производства. Многие компании выносят производство в Азию, а сами сосредотачиваются на разработке и продажах. Там это дешевле, но изделия зачастую собираются на коленках. Нам они не конкуренты.

Сейчас мы занимаем очень маленькую часть – не больше 1% в бизнесе глобальной компании. Но я рассчитываю, что удастся вырасти до 15–20% от оборота большого Elcoteq в течение двух-трех лет. Нужно получить хорошего глобального клиента, сработаться с ним, и заказы пойдут. Естественно, при сохранении в России сегодняшних условий. Основной клиент Elcoteq – Nokia обеспечивает порядка 40% оборота компании. Менеджмент хочет разбавить этот портфель и активно ищет новых клиентов.

– Когда Elcoteq собирался строить свой завод, Nokia заявила, что пока не планирует открывать в России массовое производство. Изменится ли в ближайшем будущем отношение к нашей стране у крупных производителей электроники?

– Несмотря на явный интерес к российскому рынку, пока у многих крупных компаний окончательно не сложился общий позитивный взгляд на ситуацию в нашей стране. Многие потенциальные инвесторы занимают выжидательную позицию, им нужны положительные примеры первопроходцев. При наличии конкурентных преимуществ в отношении России остается общий негативный фон, который сложился за последние 10–15 лет. Нашему рынку нужна хорошая история, а она за день не создается.

– Известно ли вам о планах выхода на российский рынок других крупных производителей электроники?

– Мы знаем, что наши конкуренты тоже анализируют российский рынок. Например, канадская Selestica проводила некий анализ, думаю, что и американская Selectron и сингапурская Flextronics, которые работают в этой же сфере, что и мы, изучали наш рынок.

– Насколько серьезно вас затрагивает проблема серого импорта электроники в Россию?

– До тех пор, пока потребителям, дилерам, да подчас и производителям будет выгодно пользоваться серыми схемами, заинтересованности в местном производстве не появится.

– Насколько важны были при принятии решения о строительстве собственного завода льготы, которые предоставляет правительство Петербурга?

– Не важны. Льготы сегодня есть, а завтра их нет. Если они есть, хорошо, но при решении об инвестировании мы этот вопрос не рассматривали в качестве определяющего. Для нас было важно, что мы достигли определенного уровня развития, Elcoteq получил опыт работы в России, мы приобрели уверенность в том, что здесь можно перспективно работать. Однако для развития и привлечения крупных клиентов требовалось собственное новое производство.

– Сейчас в России будут создаваться особые экономические зоны с льготным налогообложением. Не обидно ли, что, подав пример работы в России, вы в ОЭЗ не попадете?

– Конечно, обидно. Сама концепция ОЭЗ подходит нам. Нас привлекают и льгота по единому социальному налогу, снижение таможенных пошлин. Плюс некоторая экономия на затратах по инфраструктуре.

Elcoteq должен был бы иметь возможность стать резидентом ОЭЗ, но требования нового закона не позволяют нам претендовать на это. Резидентами ОЭЗ не могут стать компании, имеющие собственность в планируемой ОЭЗ. Тем не менее в любом случае мы выиграем от создания зон. Придут разработчики и поставщики, они будут ближе к нам, и мы получим свои плюсы.

– Как вы оцениваете на данный момент инвестиционную привлекательность Петербурга?

– Есть объективные аспекты инвестпривлекательности, которые со временем не исчезнут, – это порт, близость к странам ЕС, размер Петербурга, его менталитет европейского города. А есть временные факторы, например относительно низкая стоимость труда. По этому показателю мы находимся между Азией и Восточной Европой. Но достаточно быстро приближаемся к Восточной Европе. По себестоимости труда отстаем от наших коллег в Эстонии и Венгрии всего на 30%. Сегодня рост заработной платы опережает рост производительности, но инвестиционная привлекательность пока сохраняется.