Без конца и без края
Рисунки, акварели, живописные полотна, фотографии, рискующие быть прекрасными в мире, где красота давно уже приравнена к пошлости, – лишь присловье к фильму. Чтобы увидеть сказку, надо присесть на час с небольшим и подождать, пока на экране Рената Литвинова не порвет последнюю хризантему и не закончит объявлять номера классического концерта на бескрайних казахских просторах. Нелепицы громоздятся одна на другую – бесконечные переодевания оперных див из лохмотьев в драные, но еще эффектные костюмы, дуэты в кабинах самолета, прогулки по степи на шпильках и в элегантных манто. В кучу смешиваются вымирающие лошади Пржевальского (выясняется, что их осталось всего восемь в Казахстане), склочные сопрано (ненавидящие меццо-сопрано), белый котенок, годный только на рекламный плакат, бедные юрты из документального кино, вставной балетный номер, позаимствованный из рекламного ролика. Мир, в котором прекрасные голоса помещены в непривлекательные стареющие тела, так убог и нелеп, так нуждается в нарядах – и Хамдамов одаривает его, украшая чем может. В ход идут натуральные природные красоты, а также драпировки, драные наряды, фальшивые кокошники.
Как и выставку, фильм смотреть можно с любого места – главное помнить, что искусство, в отличие от жизни, вечно. Тогда информация о том, что автор работал над фильмом девять лет, будет удивлять не больше, чем растянутые на десятилетия акварельные и живописные серии, почти неотличимые друг от друга. Изображения нежных нездешних девушек, залитых солнцем дубов, принчипесс в золотых кокошниках, изящных мужских торсов, едва пробившись то изящным контуром, то легкой размывкой сквозь дорогую толстую бумагу, немедленно превращаются в набор ярких пятен, пеструю подвижную мозаику.
Хамдамов говорит о нездешней красоте – все идеальные образы появляются в его искусстве из другого времени. В рисунках отыгрывается начало века, стареющие оперные дивы в фильме обращены в советское прошлое. Автор оставляет опыт цивилизованного творчества и, словно наивный художник, рассказывает сказки-сны о волшебных странах, где зарыли в землю виноградную косточку, а выросли народные артистки СССР. И ничего, что принцессы давно уже превратились в золушек, а застойные времена смешались с дореволюционными. Дух все равно дышит где хочет, и раздобревшие народные артисты в казахской степи остаются носителями великого дара – голоса (в титрах фильма специально указано, что все исполнители поют своими голосами). То есть единственной истинной ценности. Как утверждает в фильме Хамдамов, явно основываясь на собственном опыте, “красоту можно воспроизводить, но только не голос”.
Рустам Хамдамов известен более всего незавершенными фильмами – превратившейся против воли автора в михалковскую “Рабой любви” и перемонтированной до полной неузнаваемости “Анной Карамазофф”. В “Вокальных параллелях” он демонстрирует принципиальную бесконечность своего творческого процесса, путь по кругу, где нет начала и конца. Связать давно отснятый материал в фильм, завершить давно начатый процесс Хамдамову помогли друзья. Но сны не сдались на волю чужой логики. Номера в фильме, как и произведения на стенах, становятся строго в беспорядке, отрывками глобального общего текста о возникающей, мерцающей, пропадающей красоте, которой можно не бояться.