Адреналиномания
Адреналин – главная тема фильма Тони Скотта. Он и сам это говорит, не таясь. И видно это с первого взгляда на главную героиню Домино Харви (Кира Найтли), и слышно с первого ее слова. Девушка дает показания по делу об украденных миллионах. Лицо ее разбито, руки окровавлены, но она не кажется расстроенной, скорее довольной проделанной работой.
Начинается рассказ о разочарованиях. Тони Скотта последние годы занимают разочаровавшиеся герои. Во “Враге государства” Уилл Смит терял веру в справедливое государство. В “Шпионских играх” Брэд Питт разлюбил бондианскую романтику. В “Гневе”, казалось, режиссер дошел до крайности, когда опустил героя Дэнзила Вашингтона, потерявшего самого себя, на самое дно депрессии.
Однако Скотт и не собирался останавливаться. Домино Харви рассказывает, как она последовательно разочаровалась сначала в родителях, потом в боге, потом в мечте каждой смазливой девчонки – карьере модели, а потом и вообще ей опостылел весь этот фальшивый сериальный мир вокруг. Своей религией она сделала Адреналин, поверила в кулак, рассталась со страхом перед смертью и пошла работать охотницей за головами, т. е. за преступниками, скрывающимися от суда. В ней быстро признал свою один из главных специалистов по этому делу (Микки Рурк), работающий в паре с мрачным мексиканцем (Эдгар Рамирес), говорящим только по-испански, хотя никто его не понимает. Эти ребята повидали столько, что у них не осталось иллюзий. Они – люди, живущие на грани между жизнь и смертью. А Домино, решающей свою судьбу с помощью монетки, как раз это подходило лучше всего.
Дальше Скотт запускает эту троицу в довольно ординарную коллизию с украденными миллионами, мафией, ФБР, случайными ворами и больным ребенком. Но сама коллизия, в контексте визуального буйства, бешеной скачки монтажных стыков, ослепительно прекрасных планов и психоделических цветов, остается рудиментом традиционного боевика, испытавшего легкое влияние тарантинизации. Чем туже пытается Тони Скотт завязать сюжетный узел, тем слабее он становится. Связи между событиями теряют свое значение, актерам незачем думать о характерах своих героев, поскольку это уже совершенно не важно. Фильм сползает в красивый и невнятный мескалиновый бред, в котором героям является то ли ангел, то ли проповедник в обличье Тома Уэйтса. Он-то и приносит Домино неожиданное откровение о подлинном смысле ее существования. Которое приплетено будто от безысходности, поскольку надо же было выходить под занавес на какое-то резюме. Кто сказал, что надо, – непонятно, но в голове режиссера явно звучал чей-то требовательный голос. Тот же, наверное, голос, что заставил Оливера Стоуна испортить “Прирожденных убийц” финальной моралью.
Люди, которых вывел в фильме Скотт, не нуждаются ни в оправданиях, ни в объяснениях, ни в смысле жизни и уже тем более в морали. Но смириться с этим режиссеру оказалось труднее, чем пуститься в новаторские эксперименты с изображением, ближайший аналог которых старые фильмы Вонга Кар-Вая “Чункингский экспресс” и “Падшие ангелы”.
Тони Скотт на самом деле умелый постановщик. Способность рассказывать драматичную личную историю на фоне стрельбы и погонь открылась в нем еще в первых его успешных блокбастерах “Лучший стрелок” с Томом Крузом и “Последнем бойскауте” с Брюсом Уиллисом. Поначалу это выходило по-американски ходульно, но мастерство росло, и в “Гневе” у Дензила Вашингтона уже была возможность сыграть сложную и богатую роль.
В “Домино” Скотт обо всем этом по ходу дела словно забыл. Очухался только к концу. Финальная мораль и внезапное просветление Домино похожи на попытку вспомнить, что главной героиней вообще-то была не красивая картинка, а девушка с трудной судьбой. Зря вспомнил – только испортил в общем хорошее впечатление.