Привал дилетантов
Выставка “Скрипка Энгра. Второе призвание. ХХ век” оказалась не только сплошным разочарованием, но и чистым недоразумением. В самой идее показать художнические опыты знаменитых писателей, актеров, музыкантов и певцов заложен риск огорчить зрителей видом не высокохудожественных произведений. Но есть и надежда, что оригинальные и сильные натуры, утвердившиеся в одной творческой сфере, могут ярко проявить себя и в другом искусстве. Есть, в конце концов, и расчет на житейское любопытство: оказывается, Герман Гессе не только написал роман “Игра в бисер”, но и баловался акварелями, считая живопись “чудесным времяпровождением”, потому что после нее “пальцы не черные, как после писания, а красные и синие”.
Акварели Гессе милые, но автор сложно выстроенного романа о кризисе интеллектуализма художником был абсолютно беспомощным. Как и большинство из 13 знаменитых авторов выставки. А видеть в музее, который хранит и показывает подлинные живописные шедевры, любительские рисунки по меньшей мере странно.
Причем неприятнее всего смотреть на работы тех, кто живописью занимается всерьез – ставит перед собой формальные задачи и владеет азами техники. Пастозные масляные пейзажи танцовщика Владимира Васильева или сложносюжетные, продуманные картины кинорежиссера Владимира Наумова претендуют (а в случае Наумова и тянут) на профессионализм. Но многие художники пишут значительно сильнее и интереснее, а шансов попасть на выставку в Пушкинский музей имеют не больше, чем станцевать в Большом театре или поставить фильм по пьесе Булгакова.
В планах музея, который привык к “Декабрьским вечерам” привозить хотя бы один настоящий шедевр, на конец этого года стояла совсем другая выставка. Но, увы, не сложилось, денег не хватило, не договорились. Но и с темой второго призвания можно было бы справиться изящнее и тактичнее. Собрав, например, работы только тех знаменитостей, кто настолько надежно и давно вписан в искусство ХХ века, что результаты их живописных упражнений никак не опорочат их славного образа. К тому же умерших гениев уже не упрекнешь в излишнем тщеславии, они своих работ на выставку в уважаемый художественный музей не представляли и на пресс-конференции не выступали, в отличие от Владимира Васильева, наивно высоко оценивающего свое живописное творчество.
В театральных эскизах гениального актера Михаила Чехова нет ничего выдающегося, но зато чувствуется общая культура и влияние эстетики кинематографа немецкого экспрессионизма. Тонкий вкус и живописная культура заметны и в пастелях Святослава Рихтера, который хотя и считал своим истинным призванием живопись, был все же великим пианистом, а не художником.
Лучшим рисовальщиком из авторов “Скрипки Энгра” (классик французской живописи Огюст Доменик Энгр настолько увлеченно играл на скрипке, что его имя стало частью французской идиомы, обозначающей второе призвание) был французский поэт Жан Кокто, но, к сожалению, его рисунков на выставке немного. Приятное открытие – абстракции Сержа Лифаря, считающего себя не художником, а просто “рисующим хореографом”. Пожалуй, занятно посмотреть на нежные и веселые акварельки жесткого в своей прозе Генри Миллера, на экспрессивные полотна немецкого баритона Дитриха Фишера-Дискау, рисующего, как и певшего, темпераментно, мучительно и страстно. Однако у выставок “Декабрьских вечеров” есть одна важная особенность – они сопровождают музыкальную программу фестиваля, поэтому должны выдерживать долгое смотрение.
Музыкальные “Вечера” начнутся 1 декабря концертом пианиста Эльдара Небольсина. Тем, кто придет его слушать, предстоит тяжелое испытание – два часа находиться в окружении траурно-черных выгородок, на которых висят художнические опыты тех, кого мы чтим не за то, что им нравилось пачкать руки красками.