Америка больше не открывается
Юная идеалистка, которую мать из-за своих левацких убеждений все детство возила по развивающимся странам, возвращается на родину, в Лос-Анджелес, чтобы проявить любовь к ближним, работая в приюте для бездомных, и отыскать единственного живого родственника – дядю, который разъезжает по бедным кварталам на фургоне, напичканном самодельным разведоборудованием, и следит за арабскими иммигрантами: после взрывов башен-близнецов в отравленном газами мозгу ветерана Вьетнама что-то замкнуло, и теперь он ждет химической атаки на США.
Оба персонажа настолько нелепы, что Вим Вендерс мог бы снять про них комедию, и тогда было бы не так странно читать сообщения о том, что американцы обиделись на немецкого режиссера (впрочем, живущего сейчас в США). Увы, комедийная сцена в фильме всего одна (зато отличная). Вендерс, к шуткам вообще не очень-то склонный, снял мелодраму, нашарив в кармане пару-тройку любимых мотивов, которые носит с собой повсюду, как ключи от машины.
Персонаж-перекати-поле, чувствующий себя иностранцем в собственной стране, – такая же привычная для Вендерса фигура киноречи, как гитарный рок на саундтреке, завороженность пустынными ландшафтами или знаковый американский жанр роад-муви, в который “Земля изобилия” опрокидывается примерно к середине, когда герои грузят в фургон труп жертвы бытовой ксенофобии и катят по пустому шоссе в заброшенный городишко, где живет брат убитого араба – такой бедный и такой добрый, что дальше ехать некуда.
Конечно, можно взглянуть на этот сюжет как на очередной пример неспособности искусства отрефлексировать страшный цифровой код 11.09.2001. Но интереснее увидеть в фильме ту европейскую кинопроекцию американского мифа, в которой до сих пор ощутима романтика 1960-х.
Вероятно, для Вендерса, сколько бы лет он ни прожил в реальных Соединенных Штатах, Америка так и останется утопией. Чистой идеей страны бесконечных прямых дорог и меланхоличных перемещенных лиц в вечных поисках самоидентификации. Никакие взрывы не способны превратить эту утопию в руины, но годы сказались на ней едва ли не хуже. Если в давнем фильме Вендерса “Алиса в городах” герой упрямо снимал на “Полароид” одинаковые хайвеи и дешевые мотели, чтобы тут же придирчиво сравнить фотокопию с реальностью и отметить неуловимое, но явное несоответствие, то в “Земле изобилия” подобные зазоры режиссера уже не интересуют. Миф окуклился, стал вещью в себе – внутренней Америкой Вима Вендерса, в которую стоит запрашивать визу разве что из ностальгических соображений.