КАК ПОТРАТИТЬ: Экономика изобилия
Пару недель назад у меня угнали автомобиль “Лада”. Одно из недооцененных рынком преимуществ обладания этой машиной в том, что ее угон вызывает вздох облегчения. Неприятности начинаются лишь тогда, когда вы пытаетесь зарегистрировать угон в милиции.
Бедное государство
Мое отделение милиции расположено в самом центре Москвы, по соседству со сверхдорогими бутиками. Контраст между этими двумя мирами огромен. Снаружи – воплощение безумного консьюмеризма в одной из самых дорогих для покупателя точек планеты. Внутри – советское учреждение после 15 лет забвения и пренебрежения. Потрескавшийся желтый кафель, выщербленные стены, невеселые вооруженные мужчины в коридорах. Определенно, угонщики могли не опасаться погони по горячим следам – когда я наконец нашел нужного оперативника, два часа ушло на рисование схемы расположения автомобиля и на то, чтобы он “однопальцевым” методом напечатал заявление на компьютере, датируемом эпохой “до Windows”. Тем временем я рассматривал комнату. На стене – обязательный портрет Путина, на шкафу – маленький бюст Ленина, а на двери – веселый стишок о тюрьме и пытках под многообещающим названием “Оставь надежду, всяк сюда входящий”. Правда, мой собеседник совсем не походил на палача. Напротив, он честно признался, что найти мою машину нет практически никаких шансов (еще один вздох облегчения), после чего предложил мне купить его комнату в коммуналке.
Сталкиваясь с госучреждением, понимаешь, сколько же было недоинвестировано в государственную инфраструктуру в последние 15 лет. Между тем большинство макроэкономических показателей страны просто кричат об изобилии. Профицит бюджета в этом году будет порядка 7,5% ВВП, а профицит торгового баланса должен достичь 12,5% ВВП. Учитывая, что ВВП в долларовом выражении вырастет по сравнению с 2004 г. примерно на 25%, профицит бюджета в долларовом выражении за этот же период практически удвоится – c $26 млрд до $54 млрд, а профицит счета текущих операций достигнет $91 млрд. Очевидное противоречие между распадом инфраструктуры госсектора и избыточными доходами бюджета – основной вопрос политической повестки дня на сегодня, подстегивающей споры об “экономике изобилия”.
Богатое государство
Изобилие проявляется двояко. Самое очевидное – уровень инфляции остается высоким, и рост денежной массы будет по-прежнему подпитывать ее. Денежная база в России равна 2,03 трлн руб., или $72,5 млрд. Профицит счета текущих операций на уровне $91 млрд в год означает, что либо должен наблюдаться массированный исход капитала из страны, либо ЦБ должен скупать валюту, чтобы не допустить укрепления номинального курса рубля. Резервы ЦБ растут на $1 млрд в неделю, а значит, он печатает много рублей: ожидается, что денежный агрегат М2 вырастет в этом году на 40%.
До недавнего времени эффекты ремонетизации и быстрый экономический рост сдерживали рост инфляции. Но надежда на то, что спрос на деньги будет компенсировать рост их предложения со стороны ЦБ, – это чуть ли не противоположность монетарной политики. Нельзя ожидать, что один внешний по отношению к денежно-кредитной системе фактор (спрос на деньги) погасит эффект от другого такого же внешнего фактора (высоких цен на нефть). Пока рост предложения денег и ускорение инфляции еще не стали серьезной проблемой для экономики, но совершенно непонятно, что может сделать ЦБ в отсутствие эффективного банковского сектора, если инфляция продолжит расти. Единственная возможная альтернатива – дать укрепиться номинальному курсу рубля, но этот вариант политически неприемлем.
Второе следствие избытка денег – мощное давление на правительство в попытке заставить его начать эти деньги тратить. До сих пор министр финансов Алексей Кудрин прекрасно справлялся с ограничением бюджетных расходов. Досрочное погашение внешнего долга на $32 млрд – отличный путь. Но чем ближе выборы и чем хуже состояние инфраструктуры госсектора, тем вероятнее, что правительство уже с нового года начнет тратить сверхдоходы по-настоящему.
Траты неизбежны
Наиболее вероятны четыре основных способа их потратить. Во-первых, это национальные проекты с бюджетом в 145 млрд руб. на следующий год, реализацию которых курирует первый вице-премьер Дмитрий Медведев. Во-вторых, есть еще 69 млрд руб. в инвестфонде министра экономразвития Германа Грефа, очередь на распределение средств которого еще только формируется. В-третьих, растут расходы самого бюджета – на оборону (дополнительно 142 млрд руб.) и социальную сферу (140 млрд руб.). Наконец, нужно еще учитывать недобор налогов из-за создания особых экономических зон, призванных подстегнуть развитие высокотехнологичного сектора – о цене этого шага пока можно лишь догадываться.
Рефлекторная реакция, которую можно ожидать от рыночно ориентированного экономиста, – категорическое неприятие. Но после того как проведешь полдня в характерной обстановке российских правоохранительных органов, спешить с выводами не станешь. Как отметил недавно один российский лоббист, хотя и считается, что почти 30% денег, выделенных на строительство Третьего транспортного кольца, было украдено, по Москве все-таки еще можно худо-бедно ездить. Поэтому даже если часть денег украдут, дело все равно стоит того.
Не тот аргумент
Аргумент заманчивый, но в корне неверный. Российский госсектор рушится, это верно, но по-прежнему невозможно огромен. Штат МВД, к которому относится и то отделение милиции, в котором я побывал, насчитывает 2,5 млн человек при том, что население всей страны 144 млн. Для сравнения: в США 680 000 офицеров полиции и 250 000 иных служащих вполне справляются с проблемами 280 млн американских граждан. Российская экономика, размер которой не превышает 7% от экономики США, несет на себе бремя армии, превышающей по численности американскую – 1,5 млн против 1,2 млн человек. В дополнение к армии есть еще 600 000 офицеров и военнослужащих в структурах – наследницах советского КГБ. Российский ЦБ – один из самых многочисленных в мире: там работают 83 000 человек против примерно 20 000 служащих ФРС США и 50 000 “центральных банкиров” во всей Европе. Поэтому рост расходов – неверное решение, которое лишь законсервирует общественный сектор в его нынешнем, неэффективном состоянии. Оперативник, с которым я общался, был на удивление вежлив и профессионален, но он не казался сильно загруженным. Улучшение условий его работы, очевидно, должно сопровождаться расширением сферы его ответственности и увольнением части его коллег.
Между тем планы административной реформы, громко заявленные в начале второго президентского срока Владимира Путина, не были реализованы. Есть некоторый прогресс в деле снижения барьеров для малого и среднего бизнеса, но реструктуризация всей системы госуправления де-факто отложена в долгий ящик.
Без административной реформы рост госрасходов в любой сфере, как бы важна она ни была для будущего экономического развития страны, вряд ли принесет пользу. Неэффективное госуправление скорее всего приведет лишь к тому, что расходы на инфраструктуру будут просто проедены и лишь подстегнут инфляцию. В этом плане показателен опыт “Газпрома”, где рост выручки после увеличения внутренних цен на газ сопровождался почти таким же ростом издержек компании. Вот что бывает, когда огромная госструктура получает денежное вливание.
В краткосрочной перспективе рост бюджетных трат может даже подстегнуть экономический рост. Но на более долгом временном горизонте без административной реформы он лишь ускорит инфляцию и снизит средние темпы роста экономики, а вовсе не улучшит государственную инфраструктуру в России.
Между тем я собираюсь взглянуть на комнату моего приятеля-милиционера. Он живет рядом с работой, в центре, где цены на недвижимость с 1999 г. выросли более чем в 10 раз – с $1000 до $10 000 за 1 кв. м. Если сделка состоится, то оперативник может собрать стартовый капитал для открытия, к примеру, собственного сыскного агентства (спрос на эти услуги, кажется, высок). Сражение между частным и государственным сектором продолжается.