СТРАННЫЕ СБЛИЖЕНИЯ: Второе лицо
Ровно 75 лет назад, 19 декабря 1930 г., Вячеслав Михайлович Молотов был назначен председателем Совета народных комиссаров СССР – главой советского правительства, сменив на этом посту Алексея Рыкова.
Это была не просто смена кабинета. Этим назначением Молотов (настоящая фамилия Скрябин) возводился в ранг второго лица в партии и государстве – Рыков таковым никогда не являлся. Это было не просто “рукоположение”, но полная и окончательная победа сталинской группировки над умеренными большевиками-интеллектуалами во главе с Бухариным и отставленным Рыковым. Эта была победа командно-административного стиля руководства страной, воплощением которого и был Молотов.
На прежней работе в аппарате ЦК ВКП(б), секретарем которого он был с 1921 г., Молотов тащил на себе весь груз организационной работы. За исключительную работоспособность и усидчивость Ленин как-то назвал его “каменной задницей”. Хотел похвалить, а получилось обидное прозвище.
Но было бы совершенно неправильным изображать Молотова, как это делали в разоблачительном рвении некоторые публицисты, тупым канцеляристом и аппаратным служакой. Он был образованным человеком, во всяком случае, одним из самых образованных в ближайшем окружении Сталина. Он был едва ли не единственным, с чьим мнением советский вождь действительно считался, с кем он советовался. Остальных Сталин держал за исполнителей.
В стране и мире Молотова воспринимали соответствующим образом. До сих пор, кстати, его имя – одно из немногих русских имен, хорошо знакомых практически каждому в англоязычном мире благодаря мolotov cocktail (бутылка с зажигательной смесью). Есть разные версии происхождения понятия “котейль Молотова”, но факт остается фактом – бывший советский премьер и министр иностранных дел навсегда останется известен всему миру, даже если когда-нибудь забудут про пакт Молотова – Риббентропа.
Его называли “Мистер Нет” за жесткий, неуступчивый стиль дипломатии. В романе “Хороший Сталин” Виктор Ерофеев приводит мнение отца, крупного советского дипломата, в молодости много лет проработавшего помощником Молотова, – это было частью игры, распределением ролей на переговорах: “Молотов как bad guy вел переговоры к срыву. Роль Мистера Нет как нельзя лучше подходила к его характеру. Он был начисто лишен чувства юмора. Но затем появлялся good guy Сталин, начинались улыбки”.
Что же до умения терпеливо сидеть за столом, то оно понадобилось Молотову в годы опалы – под конец сталинской эпохи. По воспоминаниям того же Ерофеева-старшего, его начальник сидел за опустевшим рабочим столом, где были только советские газеты и вестники ТАСС – другие материалы не поступали. К Сталину его вызывали редко: “В секретариате ретивые совминовские хозяйственники уже снимали дорогие люстры, гардины”.
История с арестом его жены, Полины Жемчужиной, всегда поражает воображение в судьбе Молотова. Ее посадили в 1949 г., когда в стране разворачивалась антисемитская кампания, когда убили актера Михоэлса, арестовали всех членов Еврейского антифашистского комитета, готовили “дело врачей”. Жемчужина была еврейкой, демонстративно, как считали некоторые, дружила с послом Израиля в Москве Голдой Меир, будущим премьер-министром Израиля.
Поразительно, что второй человек в государстве, именем которого назывались города, заводы и колхозы, не смог защитить собственную жену от произвола и продолжал работать как ни в чем не бывало. Разве что после встреч со Сталиным, по свидетельству очевидцев, возвращался хмурым и раздраженным. Впрочем, он был не одинок. Сталин отправил за решетку жен многих своих соратников – Калинина, Ворошилова, Поскребышева, и все они это молча снесли. Поразительно и другое. Жемчужина вышла из тюрьмы сразу после смерти Сталина и до конца дней своих оставалась ярой сталинисткой. Как и сам Молотов.
Он проиграл борьбу за власть Хрущеву, был снят со всех высоких постов в 1957 г. и отправлен послом в Монголию. Интересно, каково было ему на задворках империи, в Улан-Баторе, человеку, который вел переговоры с Гитлером, Черчиллем, Рузвельтом о судьбе Европы и всего земного шара?
В 1962 г. судьба наносит ему новый жестокий удар: его исключают из партии за фракционную деятельность и участие в сталинских репрессиях. До самой смерти он живет почти безвыездно на даче в подмосковной Жуковке. Больше 20 лет он стоически добивается восстановления в партии.
Есть интереснейшая книга Феликса Чуева “Сто сорок бесед с Молотовым” – автор встречался с Молотовым на протяжении последних 17 лет его жизни и записывал его рассказы, воспоминания, оценки. Книгу ругали, а зря. С ее страниц встает удивительная фигура твердокаменного большевика, абсолютно убежденного в своей и Сталина правоте: “Эти репрессии, я считаю, мы правильно сделали”. Об этом стоит помнить.
Он делил весь мир на своих и чужих, на настоящих и ненастоящих коммунистов. По-моему, было бы ужасно несправедливо, если бы в 1984 г., за два года до смерти, решением тогдашнего генерального секретаря ЦК КПСС Черненко Молотову не вернули партбилет.