Квентин жил, Квентин жив
Название “Поцелуй навылет” позаимствовано нашими прокатчиками у популярной программы канала MTV, поскольку оригинальное название Kiss Kiss Bang Bang для перевода оказалось слишком сложным (bang – и громкий удар, и выстрел, и даже любовный акт, причем в самой циничной форме). Про то, что фильм не вполне стандартный, киноман со стажем догадается с ходу. Уже потому, что главные роли исполняют Роберт Дауни-мл. и Вэл Килмер. Этих двух актеров, известных как правонарушители, алкоголики и бузотеры-подводилы на съемочной площадке, не позовет в свой фильм ни один голливудский режиссер-середняк.
И это счастье, что не позовет. Зато в паре они работают филигранно, явно получая удовольствие от актерского контакта, а мы можем наблюдать один из самых смешных киноперформансов последних лет. Да, тоже – в меру – подверженный стандартам. Например, фильм снабжен поясняющими титрами: типа “Вот как Гарри попал на тусовку”. Еще несколько лет назад такие надписи сочли бы авангардными, сейчас они очередной киношаблон. Но, удивительное дело, фильм обладает и формальными новациями, каковых от коммерческого кино уже давно не ожидаешь, потому что все придумано давным-давно и использовано, кажется, раз по двести. Например, персонаж Дауни-мл. (от лица которого ведется повествование), мелкий вор, нечаянно отобранный на главную роль в голливудском блокбастере (как ему потом объясняют, отобранный не всерьез, а лишь для того, чтобы сбить спесь с Колина Фаррелла, заломившего слишком большой гонорар), иногда, вспомнив о какой-то важной – не упомянутой или не замеченной зрителем – детали, заставляет кинопленку открутиться назад.
Всякий комический боевик, густо замешенный на черном юморе, со времен “Криминального чтива” принято называть посттарантиновским. И нынешнего супруга Мадонны Гая Ричи после “Карт, денег, двух стволов” называли новым Тарантино, и кого только ни называли, зачастую абсолютно зря. Подтекст “Криминального чтива” был в том, что нынешние люди, сами подчас того не осознавая, начали вести себя не как люди, а как персонажи массовой культуры, перестав понимать, что кровь – это все-таки реальная кровь, а жестокость – реальная жестокость; воспринимая насилие как вымысел и игру. В этом смысле “Поцелуй навылет” безусловно посттарантиновское произведение. Тем более что оба главных персонажа: экс-вор, а теперь актер Дауни-младшего и вводящий его в суть криминальной роли детектив Вэла Килмера (его зовут Гей, и он на самом деле гей, что особенно смешно, поскольку никак не соответствует имиджу хулигана Килмера), столкнувшись с реальным преступлением, оказываются словно бы внутри книги. Ведь преступление чаянно или нечаянно осуществляется по сюжетному стандарту некоего известного писателя-детективщика, кого-то типа Раймонда Чандлера.
Но есть нечто большее, что действительно заставляет поставить “Поцелуй навылет” (в отличие от не столь уж ценимых мной произведений того же Гая Ричи) если и не в ряд с творениями м-ра Тарантино, то прямо следом за ними.
Во-первых, невероятно непредсказуемый сюжет, каких в кино не было давно. Гарантирую: вы ни за что не будете догадываться, что произойдет в следующий момент и тем более в финале.
Во-вторых, очень черный юмор, казалось бы вычерпанный прежними кинопроизведениями до основания, но, значит, не совсем. Героиня – герою, резко захлопнув дверь и затем ее вновь в испуге открыв: “Я тебе палец случайно не отрубила?” В обычном фильме – ни за что не отрубила бы. В этом... смотрите сами. А уж перелететь через ограду моста, успеть одной рукой ухватиться за палец трупа, который высунулся из зацепившегося на ограде гроба, и успеть пальнуть в негодяя преследователя... Это каково?
В-третьих, юмор на киношные темы. Про шутку с Фарреллом мы уже сказали. А чего стоит утверждение героя в конце: “Я смотрел “Властелина колец”, так что не стану утомлять вас семнадцатью кульминациями”?
В-четвертых и главных, детективность. Смотреть “Поцелуй навылет” интересно еще и потому, что это детектив. Вот уж новость, скажете вы! Однако действительно новость. В наш киновек детектив убит боевиком и триллером, перешел в разряд жанров чуть ли не интеллектуальных, поскольку заставляет анализировать версии, то бишь напрягаться-думать.
Не столь уж пропащий, оказывается, жанр.