Победа идеологии
Победителей Берлинале впервые объявили не днем на пресс-конференции, а, как делают в Каннах, на официальной вечерней церемонии. Никто ничего заранее не знал. Так организаторы фестиваля надеялись всех заинтриговать. Для прессы, опять-таки по каннской традиции, устроили прямую трансляцию в отдельном зале. В Каннах присутствовать на такой трансляции интереснее, чем непосредственно на церемонии: пресса реагирует на каждый приз, не стесняясь в выражениях. В Берлине журналисты сидели равнодушно – хотя на фестивале было много картин хорошего уровня, кинооткрытий он не совершил, да и не собирался. Он собирался поддержать как можно больше прогрессивного, демократического и немецкого.
Логику в действиях жюри, возглавляемого Шарлоттой Рэмплинг, усмотреть легко. Сосредоточимся на основных наградах. Итак: приз за лучший дебют, сопровождаемый чеком в 25 000 евро (единственный денежный, вручался впервые), достался датской картине “Мыло” режиссера Пернилле Фишер Кристенсен – чисто, в стиле “Догмы” сделанной мелодраме, этакой мыльной опере на немыльную тему: о любовном треугольнике Он – Она – трансвестит, влюбившийся в Нее некстати, так как готовится к операции по смене пола (мы об этом фильме писали).
“Медведя” за художественный вклад вдруг отдали Юргену Фогелю – одному из немногих немецких актеров, известных за пределами Германии. Он сыграл в фильме “Свободная воля” (Der Freie Wille) – картине про насильника, который по выходе из тюремной психушки вдруг влюбляется, но доходит в отношениях с пассией до опаснейших границ. За художественный вклад актеров обычно не награждают. В этот момент камера выхватила в зале второго из известных не только на родине немецких актеров – Морица Бляйбтроя. Не успел я подумать: “Не наградили ли Фогеля странным призом, чтобы суметь наградить и Бляйб...”, как ...трою действительно вручили приз за лучшую мужскую роль – в экранизации “Элементарных частиц” Мишеля Уэльбека. Фильм по сравнению с романом кажется прямолинейным и мелодраматизированным, мы об этом говорили, но Бляйбтрой и впрямь сыграл неплохо.
Дальше пошло по накатанному. Статуэтку за лучшую женскую роль тоже отдали немке – юной Сандре Хюллер из показанного в последний день “Реквиема”. Таким образом, жюри наградило три из четырех немецких конкурсных картин, хотя придраться снова вроде бы не к чему: роль эффектная, но иной (учитывая сюжет фильма) быть и не могла. “Реквием” – вторая за последний год картина после “Шести демонов Эмили Роуз” об изгнании дьявола из тела девушки в 70-е годы. Обе девушки в итоге погибли. Но в “Эмили Роуз” демоны действительно существовали, а в “Реквиеме” психически неуравновешенную девушку, которую лечить было надо, доконали врачи, религиозная мама и один добрый священник.
Приз за режиссуру ожидаемо получили Майкл Уинтерботтом и Метт Уайткросс за политактуальную “Дорогу на Гуантанамо” – стилизованный под документальное кино фильм про невинно страдающих по ложному обвинению в терроризме пакистанцев британского подданства. Гран-при жюри поделили надвое – между уже награжденным за дебют датским “Мылом” (в итоге с режиссершей Пернилле Фишер Кристенсен случилась истерика) и фильмом иранского мэтра Джафара Панахи “Офсайд”. Второй – на модную на этом Берлинале (в преддверии чемпионата мира) футбольную тему и опять-таки на прогрессивную социальную: о том, как в Иране дискриминируют женщин, не пуская на футбол.
Наконец, “Золотой медведь” достался боснийско-австрийско-немецкой картине “Грбавица” (Grbavica – район в Сараево) еще одной дебютантки, Ясмилы Жбанич. Мать скрывает от 12-летней дочери, что ее отец вовсе не герой недавней войны с сербами, павший при обороне чего-то там, а неизвестный серб-насильник. На сцену за призом вышли человек двадцать. Основные продюсеры опять же оказались немцами.
Еще раз подчеркну: почти ни к какой из награжденных картин претензий нет. Но: почти все они будут забыты через год-другой, и ни одна не станет модной киноманской, как стали только после прошлых Каннов фильмов десять: братьев Дарденн, фон Триера, Ханеке, Джармуша, Вуди Аллена, Кроненберга и др. Потому что Берлинале нужны фильмы: а) социально прогрессивные, б) про проблемы сексменьшинств (тоже социально прогрессивные), в) про футбол (опять же социально прогрессивные), г) немецких продюсеров, которые ничего социально непрогрессивного попросту не производят. В угоду местным политикам и своей киноиндустрии Берлинале начал пиарить родное кино активнее, чем Канны пиарят развитое французское.
Еще: это фестиваль имени своего директора. Дитер Косслик все время на сцене, шоуменствует, производит впечатление: никакие другие фестивальные директора (кроме Михалкова – он все-таки артист) не играют такой публичной роли. Когда, получая приз, режиссер фильма “Грбавица” призвала со сцены арестовать Радована Караджича и других ненаказанных военных преступников, то вдруг показалось, что для следующего Берлинале было бы идеальным, если на церемонии открытия Дитер Косслик вывел бы на сцену связанного, испуганного Караджича. Вот тогда кино можно уже и не показывать.