Недополумгла
Скандал случился нелепый, почти анекдотический, при этом наделал шуму и обсуждался вполне серьезно. Заслуженные советские сценаристы Игорь Болгарин и Виктор Смирнов заявили, что их сценарий переписали и фильм получился не просто плохой, но антирусский. Писатели пожаловались даже в Министерство обороны и призвали военных возмутиться против содержащейся в “Полумгле” клеветы на армию. При этом защищать свои авторские права в суде Болгарин и Смирнов не стали, а своих имен из титров не сняли. Бурную реакцию вызвал прежде всего принципиально иной, нежели в сценарии, финал “Полумглы”, который действительно полностью меняет смысл фильма. Если не раскрывать деталей сюжета, можно сказать, что в режиссерской версии история заканчивается печально, пожалуй, даже неожиданно трагически и очень похоже на реальность, в сценарном же варианте финал предполагался благостный и абсолютно неправдоподобный.
Впрочем, и весь фильм с реальной историей на самом деле связан лишь условно. Его начало, кажется, настраивает на серьезную военную драму. Только действие происходит не на фронте, а в тылу. Взвод немецких пленных отправляют под охраной в крошечную северную деревню Полумглу, потерявшуюся где-то в лесах Архангельской области. Ими командует молоденький лейтенант-фронтовик (очень достойно сыгранная роль Юрия Тарасова), ненавидящий фашистов, жестоко страдающий от ранений и к тому же пьющий. Его задача – построить вышку для радиомаяка.
Припасов у экспедиции крайне мало, теплой одежды нет, и жить негде. Все население деревни – дюжина баб, дед, инвалид, да пара подростков встречают пришельцев с вилами, косами да топорами и поначалу не собираются им помогать. Но постепенно люди друг к другу притираются. Работящих и совсем нестрашных немцев разбирают по домам. Полумгла не становится суровым лагерем, а так и остается дивной северной деревенькой, словно созданной для этнографических экспедиций. Над ней чудное небо с картинным полумесяцем, полное нарисованных звезд, светит волшебное северное сияние. Бабка-колдунья наговорами отучает лейтенанта от спирта. Румяные немцы слаженно строят вышку и празднуют Рождество. Бабы присматриваются к ним. Идиллия, разумеется, оказывается непрочной. Начальство периодически хрипит в радиоприемнике, что должна быть убыль рабочей силы.
Заявление сценаристов, что русский народ показан в фильме злобным и жестоким, после всего этого звучит крайне странно. Народ получился, напротив, совершенно не реальным, а скорее каким-то мифологическим, настолько отходчивым, добродушным и отзывчивым, что поверить в это очень сложно. Немцев, в сущности, вывезли из страшной военной действительности в волшебную русскую сказку. Потом, правда, оказалось, что задержаться в сказке надолго нельзя.
Такие гуманистические полусказки про промежуточное состояние на границе войны и мира нет-нет да и появляются в последнее время в кино. К той же категории принадлежит и “Кукушка” Александра Рогожкина, и “Счастливого Рождества!” Кристиана Кариона, и “Солдатский декамерон” Андрея Прошкина. Все они одинаково хороши стремлением рассказывать истории с иронией, трезвым и спокойным взглядом на вещи без истерик и пафоса, но с состраданием и пониманием. К тому же, в принципе, стремился и Артем Антонов в “Полумгле”. Что приятно.
Проблема лишь в том, что фильм остается недостроенным, как вышка возле Полумглы. Режиссер, кажется, гораздо больше был увлечен созданием красивой картинки (местами действительно потрясающей) и умозрительной конструкцией, чем человеческими отношениями, их изменениями и нюансами, на которых на самом деле и держатся картины такого рода. Теоретически заложенные ирония, мистика, драма так и остаются на уровне схемы. Хорошее вроде бы, колоритное и богатое название сыграло с фильмом злую шутку: так и получился не свет, не мрак, а какая-то невнятная полумгла, недополумгла.