РЕСТОРАННАЯ ХРОНИКА: Бар гостей не ломит
Одним из ключевых сюжетов прошлого года стало возрождение культуры баров. Странное дело, в одной из самых пьющих стран мира это явление много лет было в душном загоне. Рестораны плодились сотнями, а бары были только пивные, да и то при первой возможности норовившие придать себе ресторанный статус. Была знаменитая “Голодная утка”, которая умерла. Был и есть бар в высотке на Баррикадной, где по вечерам бывает так жарко, что лед в стаканах плавится в три секунды. Вот, собственно, и все.
При этом для, что называется, приличной публики баров не было вовсе. Не считать же баром “Галерею”, где в меню 50 цитат из самых модных лондонских ресторанов. А в барах ведь не едят – в барах пьют. Вдохновенно и помногу. Бар – это ортопедическая обувь души, пьяная такая индивидуальная церквушка. Но при этом бар имеет несомненное отношение к гастрономии. Хотя бы потому, что и в деликатесном ресторане, и в прокуренном подвальчике, нафаршированном сотнями галлонов виски, удовольствие получают, как говорят в аптеках, перорально.
Первой ласточкой нового тренда стал бар “30/7” в начале Петровского бульвара. Там не подают даже бутербродов. Из всей еды там разве что клубника да мята в 15-долларовом мохито. Это место стало сенсацией. Московская публика с удивлением открыла для себя этот секрет Полишинеля: могут быть места, где только пьют и где при этом дико весело.
Создатель “30/7” г-жа Беркович не так давно открыла сиквел на Остоженке – “Бар No1”. Это такое же тесное место, как и “30/7”, с той же публикой, с тем же 15-долларовым мохито и танцами на барной стойке. И пошло-поехало: заведения подобного плана стали появляться пачками.
Самое высокопоставленное живет на 34-м этаже гостиницы “Красные холмы”, принадлежащей сети Swiss Hotels. “Красные холмы” – это новый московский лендмарк на берегу Москвы-реки в районе Павелецкого вокзала, здоровенная башня, похожая на диспетчерскую современного аэропорта, которой сделали операцию, в косметической хирургии именуемую enlarge. В стеклянной маковке на вершине этой башни прописан бар с названием City Space. Взлетев на верхотуру на скоростном лифте и пережив две секунды невесомости в момент торможения, вы оказываетесь в пространстве, которое опоэтизировала София Коппола в фильме “Трудности перевода”.
City Space – это хрестоматийное киношное место из тех, что находятся “нигде”, висящее в той части космоса, где кончаются обычные связи, человеческие отношения становятся хрупки, ломки и невесомы и жизнь идет в карамельном отблеске от бокалов с виски, под аккомпанемент неназойливых музыкальных синкоп.
Вообще, это довольно поразительное ощущение. Вот так за несколько секунд из мерзкой московской зимы попасть в пространство кино. За огромными окнами в снежном мареве расстилается циклопический угрюмый город, в котором не сразу узнаешь Москву, потому что Москву в таком ракурсе никогда еще не видел.
За такой вид, разумеется, приходится доплачивать. Рюмка коньяка достоинства VSOP обойдется в 20 единиц условности. Столько же стоят коктейли. А порция из полудюжины устриц зашкаливает за 40 у. е. Но, развалясь в глубоком кресле, стряхивая пепел сигары в крошечную пепельницу на миниатюрном столике, почему-то думаешь, что вот это вот состояние, этот вид и все, что происходит вокруг, стоит этих грабительских прейскурантов. И оркестр в подтверждение этой абсурдной мысли начинает греметь басами.