Закон против рейдеров

В последние годы в России наблюдается “всплеск количества недобросовестных корпоративных захватов”, констатируют авторы законопроекта в пояснительной записке. Этот всплеск они объясняют эффективностью закона о банкротстве, который вступил в силу в конце 2002 г. До того именно банкротство было одним из основных способов перехвата корпоративного контроля. Закон снизил его популярность в восемь раз: в 2002 г. в арбитражные суды поступило 106 500 заявлений о признании должников несостоятельными, а в 2003 г. – уже всего 14 277 (данные Высшего арбитражного суда). Официальная статистика захватов с использованием недостатков “арбитражного процессуального законодательства” отсутствует. Авторы поправок рассчитывают, что после 1 июля 2006 г., когда их новации вступят в силу, “количество дел, вытекающих из корпоративных споров” сократится так же, как в случае с банкротством. Вот какие ограничения они предлагают для этого ввести.

Только арбитражный суд

Излюбленный прием рейдеров – захват предприятий на основе решений, вынесенных судами общей юрисдикции из глубинки.

В прошлом году Темрюкский райсуд Краснодарского края по иску миноритарного акционера “Вымпелкома” потребовал от компании изменить устав, чтобы для решения важнейших вопросов было достаточно не 80%, а простого большинства в совете директоров. Норвежская Telenor, чьи интересы как акционера “Вымпелкома” это нарушало, отстояла 80%-ную норму только с помощью Верховного суда.

Летом 2001 г. Рязанский районный суд Рязанской области выдал исполнительный лист, запрещающий “Транснефти” принимать документы на отгрузку нефти, подписанные президентом Вагитом Алекперовым и другими менеджерами компании. Это было сделано по жалобе акционера “Лукойла” Ирины Егоровой, которая сочла, что действия президента компании нарушают ее “права и свободы”. Несколько дней “Лукойл” не мог экспортировать нефть, пока рязанский судья не отменил свою обеспечительную меру.

Два года назад сотрудники охранного предприятия “Феникс”, предъявив решение одного из якутских судов, попытались взять под контроль завод “Лопастные гидравлические машины”, которому принадлежит 3,6 га земли в центре Москвы.

Суды общей юрисдикции сегодня имеют право рассматривать хозяйственные по сути дела, если одной из сторон выступает физическое лицо. Это может быть акционер, который считает, что его интересы ущемлены той или иной сделкой, или, например, гендиректор, который пытается оспорить свое увольнение (считается, что это трудовой спор).

Минэкономразвития предлагает все такие дела рассматривать в арбитражных судах. Поправки в АПК вводят существующее в законодательстве многих стран понятие “корпоративного спора”, под которым подразумевается конфликт, вытекающий из деятельности юрлица и связанный с управлением им или участием в нем. Такие споры должен разрешать только арбитражный суд.

По мнению старшего партнера ИК “Минфин” Александра Волкова, это предложение усложнит жизнь рейдерам, но не спасет от них компании. “Просто в арбитражные суды входной билет стоит дороже, потому что их меньше (112 вместе с Высшим арбитражным, судов общей юрисдикции – несколько тысяч. – “Ведомости”), и судьи богаче”, – считает он. С ним согласен юрист группы “Русские эксперты” Александр Шмаков: захватов на основе решений арбитражных судов предостаточно. В прошлом году, например, неизвестные попытались захватить петербургский завод “Красный пролетарий”, используя решение арбитражного суда Северной столицы.

Только по месту нахождения ответчика

Чиновники предлагают пойти дальше: рассматривать арбитражные иски только по месту нахождения ответчика, а “тесно связанные между собой требования” объединять в одно производство. Иначе получается так, что по одному вопросу разные суды и даже один и тот же суд выносят противоречащие друг другу решения. Например, акционеры одной из петербургских компаний оспаривали законность передачи пакета акций другим акционерам: два московских суда решили, что сделка законна, а петербургский – что незаконна, рассказывает Волков.

“Да это [соединение в одно производство] не только с корпоративными конфликтами, но и с любыми решениями арбитражных судов надо сделать”, – поддерживает управляющий партнер A.S.T. Legal Анатолий Юшин. Он вспоминает, как недавно один из клиентов подал иск о возмещении НДС за три квартала прошлого года. Суд разделил дело на три производства: двое судей вынесли решение о возврате, а третий отказал.

Одно производство – норма “труднореализуемая и безжизненная”, возражает Шмаков. “Спорят Петров и Сидоров по поводу акций “Газпрома”, и Иванов со Смирновым тоже – как определить, об одном пакете идет речь или нет?” – недоумевает он. А вот подача исков по месту нахождения ответчика – правильная мера. Благодаря ей, считает юрист, компаниям не придется мониторить решения всех российских судов. Кроме того, местные суды не будут с такой легкостью накладывать арест на акции крупных налогоплательщиков в своем регионе.

Только с предварительным уведомлением

Еще Минэкономразвития предлагает обязать суды в кратчайшие сроки сообщать компании, вокруг которой возник спор, о поступивших исках. Сейчас суды должны направлять уведомление в компанию, если она является истцом, ответчиком или третьей стороной в деле. “Но иск легко составить так, что извещение становится необязательным”, – утверждает юрист компании Legas Алена Хмелевская. А даже если извещение отправляется, то по адресу, который указывает истец, не всегда заинтересованный в осведомленности другой стороны. Бывает, суд уже вынес решение, а к нему приходит уведомление, что по данному адресу такой компании нет, соглашается адвокат Московской коллегии адвокатов Андрей Андрусенко.

Вот и получается, что компании узнают обо всем “по факту”. Прошлой осенью собрание акционеров оператора СМАРТС приняло решение о преобразовании компании из закрытого акционерного общества в открытое, а на следующий день СМАРТС получил исполнительный лист, запрещающий реорганизацию. Основанием стало решение волгоградского мирового судьи, вынесенное за сутки до собрания акционеров. В итоге, правда, оказалось, что ни судьи, ни дела не существует.

Минэкономразвития предлагает обязать суды извещать юрлицо, “с деятельностью или участием в котором возник корпоративный спор”, не позже следующего дня после принятия иска к рассмотрению письмом и телеграммой. Извещение будет направляться по адресу, указанному в выписке из единого госреестра юрлиц (ЕГРЮЛ), который ведет Федеральная налоговая служба. Выписку из ЕГРЮЛ обязан будет предоставлять суду истец, причем она должна быть получена не раньше чем за месяц до подачи иска.

В свою очередь, компания, узнав о судебном разбирательстве, должна будет поставить о нем в известность акционеров. В противном случае менеджерам грозит штраф до 500 МРОТ (сейчас – 50 000 руб.) или дисквалификация на три года.

По мнению Хмелевской, идея Минэкономразвития заработает, только если у судов будет доступ к ЕГРЮЛ в онлайновом режиме. “Иначе истцы будут представлять поддельные или устаревшие выписки”, – полагает она. А для компаний, которые не станут сообщать об исках акционерам, нужно предусмотреть более серьезную ответственность. Кроме того, некоторым организациям уведомить акционеров будет нелегко, отмечает Юшин. Компания, у которой десятки тысяч акционеров, может их всех и не знать – как ей выполнять новый закон?

Только в присутствии ответчика

Но даже если до менеджеров и акционеров не дойдет извещение об иске, они по крайней мере смогут быть уверенными, что суд в их отсутствие не наложит обеспечительных мер. Сейчас для этого нет никаких препятствий.

В начале прошлого года Алишер Усманов и Василий Анисимов купили 97% акций Михайловского ГОКа, а через некоторое время к реестродержателю пришли приставы и показали решение арбитражного суда Ростовской области, из которого следовало, что пакет арестован по иску багамской Colchecter Group Trading. Компания утверждала, что еще в ноябре 2004 г. заключила с неким ООО “Терра-Софт” договор о покупке 97% акций ГОКа за 3 млн руб., но акций не получила. Вскоре арест был снят, судья уволен, а прокуратура возбудила уголовное дело по факту мошенничества.

Другой пример. Через день после того, как “Лукойл” объявил о покупке у “Новатэка” 66% акций “Геойлбента”, Андроповский районный суд по иску физлиц ввел обеспечительные меры, запретив “Новатэку” продавать этот актив, антимонопольной службе – одобрять сделку, а “Транснефти” – транспортировать нефть “Новатэка” и “Геойлбента”. Через несколько дней вышестоящая судебная инстанция отменила эти меры, но история повторилась: сначала в Старопромысловском райсуде Грозного, а затем в арбитражном суде Чечни.

Согласно предлагаемым поправкам обеспечительные меры могут быть наложены только в судебном заседании в присутствии ответчика. А если он не является, истец обязан будет дать встречное обеспечение – внести на депозит суда или представить банковскую гарантию на сумму не меньше половины стоимости арестованных активов.

Сейчас у суда есть лишь право попросить встречное обеспечение и правильно, что это станет обязанностью, считает Шмаков. Хотя в случае с Михайловским ГОКом банковская гарантия была и это ничему не помешало, отмечает он. Благодаря предложению Минэкономразвития пропадет эффект внезапности, одобряет Хмелевская. А руководитель департамента налогов и права компании “Бейкер Тилли Руссаудит” Эдуард Кучеров соглашается, что это разумная мера, но предупреждает, что она может стать орудием для недобросовестных компаний: “Должник может намеренно не являться в суд, а за это время выводить активы”. С тем, что это палка о двух концах, соглашается и Шмаков: сейчас компания, узнав, что ее акции или имущество в опасности, может обратиться в суд и попросить арестовать активы, пока рейдеры их не перепродали. Таким образом, эта норма усложнит жизнь не только рейдерам, но и их жертвам.