Поле для брани
Проблема Энн Гарсиа на прежнем месте работы заключалась в том, что она постоянно должна была лавировать меж двух огней – своих начальников. Шеф № 1, генеральный директор, ненавидел, когда в его присутствии звучала нецензурная лексика, полагая, что это свидетельствует о недостаточно развитом коммуникационном навыке сотрудника. Шеф № 2, его правая рука и непосредственный начальник Энн, считал, что страстный и эмоциональный подход к делу немыслим без к месту сказанного острого словца. “Он считал, что, если сотрудник не ругается на работе, значит, ему плевать на дело”, – говорит Гарсиа.
Во многих корпорациях приняты специальные нормативные документы, которые регламентируют границы дозволенной к употреблению сотрудниками лексики. В немалой степени из страха перед исками по обвинению в домогательствах (харрасменте). В 2000 г. против работодателей было заведено почти 13 000 таких дел. С тех пор их количество пошло на спад, но многие компании предпочитают дуть на воду. Брань всегда кого-нибудь оскорбляет, но никогда – ее отсутствие, говорят в компании Rand.
Но такой подход слишком формален, считают эксперты. “Сказать что-то такое в сердцах – это все равно что вдохнуть глоток свежего воздуха”, – полагает Пи Эм Форни, автор книги “Выбирая вежливость”. Вопрос приемлемости брани в общении между коллегами – это вопрос корпоративной культуры. Не стоит забывать, что употребление мата в речи может служить для установления неформальных приятельских связей между сотрудниками, для подчеркивания превосходящего статуса начальников, быть достаточно сильным оружием порицания или заменителем более серьезного наказания. Ко всему прочему, бранное слово – это способ бороться со стрессом на рабочем месте, который возникает, к примеру, когда человек обливается кофе или часами не может дозвониться до нужного контрагента. Профессор психологии Тимоти Джей, автор нескольких научных трудов о природе и функции бранной лексики, отмечает, что “использование мата добавляет убедительности любому утверждению, а также расписывает социальные роли”. Человек с более высоким статусом, используя в речи нецензурные слова, демонстрирует тем самым свое особое по отношению к нижестоящему собеседнику положение, отмечает профессор.
Майкл Дантон вспоминает свой опыт работы в одном инвестиционном банке. По этажу, где сидели трейдеры, которые приносили компании изрядный доход, нельзя было спокойно пройти – “вяли уши”. Высокооплачиваемые сотрудники ругались, как грузчики, чтобы показать, насколько им плевать на все правила. “Они считали, что, раз они зарабатывают компании деньги, они могут быть исключением”, – говорит Дантон. Джей Саповиц, гендиректор торговой компании, считает, что людям, которые никогда не ругаются матом, нельзя доверять. “Или они относятся равнодушно к делу, или они недостаточно работают”, – говорит он.
Аманда Джейкобсон Снайдер, которая работает в издательском бизнесе, считает, что коллегам необходимо между собой использовать непечатные слова. “Это означает, что они близки. Бранные слова означают дружеское расположение”, – считает она. Тимоти Догерти работал в компании, президент которой ругался так, что “Крис Рок [рок-музыкант, известный своим вызывающим поведением] рядом с ним казался профессором Хиггинсом [персонаж мюзикла “Моя прекрасная леди”]”. “В результате естественного отбора вокруг него собрались только единомышленники, которым было исключительно комфортно работать друг с другом”, – говорит Догерти. (WSJ, 21.03.2006, Полина Михалева)