В одном дворовом королевстве
У артистов “Эрмитажа” особая манера игры: художественный руководитель Михаил Левитин, творящий на любом литературном материале свой собственный, отмеченный печатью абсурда, эгоцентричный мир, вечно тянет их в сторону гротеска, гиперболы, клоунады. С одной стороны, это масочное существование, этот избыточный темперамент – фирменный стиль “Эрмитажа”. Но иногда хочется, чтобы актеры на сцене пользовались менее яркими красками.
Алексей Левинский, напротив, режиссер негромкий. Его спектакли избегают внешних эффектов, в них есть своя, чуть заторможенная, музыка. Броские постановочные решения ему чужды. Здесь тоже есть своя клоунада – но более деликатная, интровертная, как улыбка себе под нос. Преувеличенная актерская манера “Эрмитажа” и приглушенный стиль режиссера Левинского должны были уравновесить друг друга. Встреча обещала любопытный результат.
Пьеса классика польского авангарда Витольда Гомбровича “Ивонна, принцесса Бургундская” обернулась в “Эрмитаже” страшной сказкой, разыгранной бродячими артистами. Под песенки Ганны Грановской о дожде и пожаре, спалившем дом, нам показывают жизнь одного дворового королевства: король здесь ходит в черной рубашке и с жестяной короной на голове, скрипучий деревянный поворотный круг становится обеденным столом, а функции придворных дам время от времени исполняют уличные певицы в пестрых юбках. Прихиппованный принц Филипп от пресыщенности и со скуки выбирает себе в невесты странную девушку Ивонну – она так анемична, что кажется: делай с ней все, что угодно. Девушка будто не в себе: все время молчит и только крупно вздрагивает, когда король, отчаявшись найти с ней общий язык, восклицает: “Никакой я не царь Ирод!” Ивонна, похоже, уверена, что он именно Ирод. И что однажды ее поведут на заклание.
Недавно в другом маленьком московском театре – “Около дома Станиславского” – Алексей Левинский сыграл в спектакле своего товарища Юрия Погребничко по “Бесам”. Там в центре была история юродивого – Кириллова, “идейно” покончившего с собой, чтобы мир пережил очищение. Две премьеры неожиданно запараллелились: светлая и трогательная в своей покорности Ивонна, конечно же, тоже жертва и тоже блаженная. И душа ее так и остается загадкой.
В этом и есть одна из особенностей пьесы Гомбровича: к Ивонне не приближаются не только персонажи, но и сам автор. Польский поэт Чеслав Милош считал, что в книгах Гомбровича вообще невозможен контакт: “На протяжении всего действия романа или пьесы ни между героями, ни между героями и автором встречи не происходит”. Актриса Ольга Левитина так Ивонну и играет: можно лишь предположить, что на самом деле она чувствует, когда, заслонившись рукавом, исподлобья смотрит на принца. Она – и рядом, и в отдалении, будто мы просто не способны к ней подойти. Зато можем наблюдать, что творит ее присутствие с другими людьми, в которых Ивонна пробуждает самые зверские чувства. Настолько, что они приходят к выводу, что девушку необходимо убить. В негромких спектаклях Левинского все артисты обычно заметны, так и здесь: успеваешь разглядеть каждого персонажа – от сомневающегося принца Филиппа (Арсений Ковальский) и его родителей (изящная работа Геннадия Храпункова и Дарьи Белоусовой) до последнего из его дружков.
Убийство для душ палачей не проходит бесследно – именно об этом обычно твердит нам искусство. Левинский ставит жесткий финал, впрочем, продиктованный пьесой. После смерти Ивонны, случившейся так легко, будто само пространство давно к этому готово, занавес дают мгновенно. Никаких сожалений. Сильные, мимоходом уничтожая слабых, и не думают оглянуться.