Партбилет и туманы
Спектакль возродился в новой редакции. Требования времени сказались только на длительности представления. Наиболее платежеспособная публика – публика деловая. Слишком долго сидеть в театре она не может. Старый трехактный “Золотой век” теперь уместился в два действия. Но основной сути постановки сокращения не затронули. Марши агитбригад, фокстроты “прожигателей жизни”, возвышенные адажио, крутая поножовщина, кровь и любовь остались прежними. Зато изменилось их восприятие. Пафос горячечных двадцатых обернулся чисто фантастическим пафосом.
Приморские площади с рыбаками и комсомольцами и ресторан “Золотой век” – два мира, два контрастных пространства. Одно – правильное и ясное, словно раскрытый партбилет. Ровные марши, четкие рапорты, восторженный энтузиазм, горделивая самоуверенность. Другое – обольстительное и завораживающее, как мерцающее перламутрами и кораллами дно морское. Там тайна, соблазн, страх и преступление. В ресторане, пропитанном духами, туманами и прочими буржуйскими запахами, томится правильная девушка Рита. Анна Антоничева танцует классическую барышню, по недоразумению попавшую в смутное ресторанное царство. Ее тянет на светлые рыбацкие просторы. Туда, где не страшно. Туда, где рыбак Борис (Денис Матвиенко), похожий на былинного витязя, самоотверженно лупит воздух сильными прыжками и батманами. Но партнер Риты по ресторанным танцам мсье Жак, он же главарь бандитов Яшка (Ринат Арифулин), не дремлет. Изощренный злодей коварен, как Кощей, и пылок, как Змей Горыныч. Прекрасную Риту он любит гораздо убедительнее прямодушного правдолюба Бориса. Страсти разгораются нешуточные. И жертву выбирают вслепую. От ножа Яшки гибнет его верная подружка Люська. Дитя порока, душа ресторана.
Проворная, верткая, неуемная Екатерина Крысанова играет бандитку Люську ярко и искренне. Ресторан “Золотой век” – ее естественная среда, ее триумф и праздник. Она упивается им, соперничая в детской непосредственности с летучим Конферансье. Николай Цискаридзе – самый опытный солист из премьерного состава – с наслаждением вернулся к своей прежней партии (он успел станцевать ее в первой редакции, которая шла до середины 90-х). Распорядитель веселья свободен и шутлив, как легкомысленная, счастливая музыка.
Щедрая энергия молодого Дмитрия Шостаковича (балет написан в 1930 г.) хлещет через край в привлекательных ресторанных сценах и “серьезничает” в комсомольских камланиях про светлое будущее (дирижер – Павел Клиничев). Звуки соблазняют и провоцируют, дерзят, подначивают, швыряют в бездны, ошарашивают и убаюкивают. В общем-то из-за гениальной партитуры все и затевалось. Большой театр очень хотел иметь в репертуаре все три балета Шостаковича. “Светлый ручей” и “Болт” не так давно поставил молодой худрук театра Алексей Ратманский. Поставил иронично и беспафосно, взглянув на ранние советские годы глазами поколения, выросшего без комсомола. Логично было бы продолжить триптих единой рукой. Но Большой театр поступил иначе. Видимо, из уважения к собственному советскому прошлому.