СТРАННЫЕ СБЛИЖЕНИЯ: На троллейбусе в историю
Бывают в истории события, которые не имеют точной даты. Никто не скажет, например, когда именно, в какой день в Москве все вдруг заговорили о новом хозяине города – первом секретаре горкома партии, которого звали Борис Николаевич Ельцин.
Но помню, что было это ровно 20 лет назад, ранней весной 1986 г.
За несколько месяцев до этого в самом конце 1985 г. был отправлен на пенсию прежний градоначальник – член Политбюро ЦК КПСС Виктор Гришин, почти 20 лет возглавлявший столичный горком. Считалось, что Гришин был основным соперником Горбачева в борьбе за пост генерального секретаря, проиграл и по безжалостным законам политики должен был уйти.
В суматохе последних предновогодних дней давно ожидаемая отставка Гришина и назначение на его место никому не известного Ельцина из Свердловска прошли почти незамеченными. И уж никому в голову не могло прийти, что всего через пять лет этот Ельцин станет первым всенародно избранным президентом страны и изменит ее до неузнаваемости.
Я тогда как раз перед Новым годом угодил на военные сборы и толком не знал, что творится в стране. А когда весной вернулся в Москву, то в родной редакции первым делом услышал множество интереснейших вещей про нового первого секретаря горкома. Мне страшным шепотом поведали, что, оказывается, Ельцин, пользуясь тем, что в столице его почти никто не знает в лицо, ездит инкогнито в общественном транспорте и заводит разговоры с попутчиками. Заходит в магазины, на рынки, записался в обычную районную поликлинику, в общем, лично выясняет, как на самом деле живут москвичи, а потом устраивает подчиненным разбор полетов. В общем, ведет себя совершенно неординарным образом.
Поначалу во все это не очень верилось. Но вскоре одна моя коллега – дама весьма солидная и отнюдь не склонная верить слухам – ворвалась утром в редакцию чрезвычайно возбужденная со словами: “Я только что видела Ельцина в троллейбусе!”
Из ее сбивчивого рассказа выяснилось, что она случайно знала Ельцина в лицо, более того, слышала, что живет он в доме неподалеку от Белорусского вокзала. “Еду я на 20-м троллейбусе по улице Горького (так тогда еще называлась Тверская), – продолжала она, – и на первой остановке после Белорусского входит высокий такой, солидный мужчина, седоватый, я сразу подумала: “Как он на Ельцина похож!” Смотрю на него, смотрю и думаю: “А ведь это Ельцин и есть”. Когда я собралась выходить, не удержалась, подошла к нему, благо стоял он на задней площадке возле двери, и шепотом спрашиваю: “Простите, пожалуйста, а вы тут у нас случайно не Ельциным работаете?” Он смотрит на меня хитро и тоном заговорщика, тоже шепотом, отвечает: “Но об этом никому ни слова”.
Почему все это вызвало такой энтузиазм, хотя в реальной жизни города не так уж многое изменилось с приходом Ельцина?
Причина, на мой взгляд, в том, что тогда существовал колоссальный разрыв между властью и обществом (который, кстати, опять нарастает в наши дни). Престарелые члены Политбюро воспринимались как небожители, как портреты, которые носят на демонстрациях, как живые мумии на трибуне Мавзолея. А тут еще весной того же 1986 г. на очередном съезде КПСС почти всех этих стариков опять избрали в руководство партии, отчего в обществе вырвался вздох разочарования. Было много речей и мало перемен. Народ ждал живого, деятельного лидера, который этот разрыв преодолеет, который будет не столько говорить, сколько что-то делать.
Ельцин очень точно это настроение угадал. То, что он делал, сегодня принято пренебрежительно называть дешевым популизмом. Многие наши политики и сегодня стесняются пользоваться этим испытанным оружием. А зря. “Поездка на троллейбусе” по-прежнему работает безотказно, что сравнительно недавно в очередной раз продемонстрировал Владимир Путин, когда в самом начале своей политической карьеры решал сложнейшую задачу – за несколько месяцев стать не просто популярным лидером – популярным настолько, чтобы победить на президентских выборах.
Ельцин в 86-м был этакий кустарь-одиночка политического пиара. Рисковал он страшно. На самом верху – с превеликим неудовольствием – не могли не заметить: человек играет не по правилам. Думаю, что в октябре 1987 г. на знаменитом пленуме ЦК КПСС, где Ельцин выступил “невпопад”, подвергся остракизму и лишился всех постов, наказали его не за произнесенные слова – за то, что на троллейбусе ездил. Тем более, как впоследствии выяснилось, ничего особенного Ельцин тогда и не сказал: так, сбивчивая речь про “отдельные недостатки”. Но власть сделала чудовищную глупость: она попыталась – это в условиях уже начавшейся политики гласности! – засекретить весь этот эпизод. А остроумные помощники Ельцина, молодцы, решили: уходить, так с музыкой! Сами сочинили текст разгромной речи, которую на самом деле Ельцин никогда не произносил. Там было сказано все, о чем люди раздраженно говорили на улице: про бесконечные речи Горбачева, про очереди за водкой и за сахаром, про отсутствие реальных перемен. Написали, размножили и запустили гулять по рукам. И вскоре речь, которой не было, читала в списках вся Москва. Это был еще один блестящий пиаровский ход: Ельцин окончательно стал народным героем. И чем больше на него давили, очерняли, разоблачали, тем крепче становилась эта любовь. Но это – другая история.