Глазами поклонников и завистников
Как замечает в предисловии историк и многолетний друг поэта Яков Гордин, если в конце 80-х стояла проблема анализа и осмысления пришедших к русскому читателю текстов Бродского, то теперь встала проблема адекватного реальности восприятия его личности и судьбы. Читатели, конечно, знают о суде, изгнании, Нобелевской премии, захоронении в Венеции. Но по-настоящему глубокого представления о том, как жил и работал Бродский в Америке, кто составлял его круг общения, что он думал о перестройке и чеченской войне и, наконец, почему не вернулся в родной Петербург, у большинства до сих пор не было.
Книга Полухиной стремится устранить этот пробел. Количество опрошенных ею друзей и тех, с кем поэт приятельствовал, поражает. В этом списке английский писатель Джон ле Карре, американская писательница Сюзан Зонтаг, литовский поэт Томас Венцлова, нобелевские лауреаты Шеймас Хини и Дерек Уолкотт, британский филолог Алан Майерс, американский поэт Ульям Уодсворт. Русскоязычное окружение представлено эссеистом Петром Вайлем, поэтами Натальей Горбаневской и Львом Лосевым, священником Михаилом Ардовым и еще десятью достойными именами.
Характер вопросов Полухиной – ко всем индивидуальный. Некоторые имена введены в книгу, чтобы раскрыть какую-то определенную тему. Например, в диалоге с дамами Полухина помимо прочего старается поговорить о донжуанстве поэта. Для читателя это тем более интересно, что за абстрактными и надличностными стихами Бродского никогда не проступает портрет того, к кому они часто обращены. Характер разговора принимает порой интимную сторону, и отдельные волнующие сведения читатель узнает впервые.
Несмотря на многолетнюю дружбу с Бродским, автор книги не боится отобразить все стороны характера своего героя. Трибуну для высказывания она дает и откровенно обиженным – например, ленинградский приятель Бродского писатель Давид Шраер-Петров последовательно и хитро разворачивает сюжет на тему, как Бродский не любил тех, кто равен ему талантом.
Другая сторона медали – та, где Иосиф Александрович предстает щедрым, внимательным и преданным. Книга содержит много теплых воспоминаний о его готовности помогать и соучаствовать в жизни тех, кто ему дорог либо просто симпатичен.
Американские друзья и университетские профессора подробно рассказывают о местах в США, где поэт преподавал и жил. Коллеги сравнивают билингвизм Бродского и Набокова, рассуждают о качестве его английских стихов и эссе и высказываются о том, как русского эмигранта воспринимала местная интеллектуальная элита и критика. Русские собеседники говорят об оценках Бродским фигур Горбачева и Ельцина, войны в Чечне. Поднимаются и вопросы о том, верующим ли человеком он был и почему Солженицын не принял поэзию своего нобелевского соседа. Полухина не забывает спросить и о том, почему Бродский всячески избегал поездок в Израиль.
О Бродском-невозвращенце говорится тоже. Хотя в некоторых публикациях уже описывалось, как Анатолий Собчак встречался с поэтом и предлагал ему триумфальное возвращение на родину, широкий читатель узнаёт об этом впервые. Как впервые читает о том, что в юности будущий нобелиат желал уехать из страны и даже вынашивал идею заключения фиктивного брака.
Сам Иосиф Александрович никогда не одобрил бы выхода этой книги. В предсмертном письме он просил своих друзей не заниматься его жизнеописанием и мемуаристикой. Неприятие им подобных сюжетов объяснимо не просто нелюбовью к копанию в частной жизни. По Бродскому, принцип связи биографии и творчества подрывал природу литературы, ее право на автономность. Разделяя важность выхода данного сборника, прежде всего для будущих исследователей (биографию рано или поздно все равно напишут), понимаешь и позицию поэта: стихи, действительно, растут не из жизни, а из ее отрицания или преодоления.
“Бродский глазами современников”. СПб.: Звезда, 2006