ЦИТАТА НЕДЕЛИ
Что такое милицейские пытки, а также унижающее достоинство человека обращение, мне отчасти известно: в конце 1970-х – начале 1980-х я был – последовательно – спартаковским фанатом, т. е. ездил за любимым клубом по стране и, как мог, отстаивал его честь, и хиппи, т. е. опять-таки ездил по стране, но уже совершенно с иными целями – любви и безделья; а два года назад прирабатывал в правозащитной организации, занимавшейся журналистскими расследованиями вопиющих дел. Так вот ситуация с советских бессовестных лет, когда о правах человека нечего было и заикаться, ухудшилась.
Принято считать, что при советской безбожной власти была управа на милицию в лице то ли КГБ, то ли ЦК КПСС – не знаю, может, и была, я не чувствовал. Для начала беседы, забрав тебя у стадиона в Днепропетровске или на латышской речке Гауе, милиционер завсегда совал пару раз в рожу, а ежели ты вздумывал сопротивляться, то, например, связывал в “ласточку” – руки за спиной, а к ним приматываются ноги, согнутые в коленях: действительно, похоже на эту стремительную птичку. Когда через два часа развязывал, стоять, а уж тем более ходить, было невозможно: не чувствуешь ни ног, ни рук, плюс жуткая боль, когда в конечности возвращается чувствительность. Но держали не больше двух часов, чтоб не до омертвения, а потом просто выпускали.
Сегодня всякий милиционер знает о правах человека и даже умеет остроумно пошутить о них. А в “ласточку” внесены усовершенствования, как показали наши командировки в регионы: человека связывают, а потом подвешивают к решетке обезьянника, и так он висит, пока не войдет в нужное расположение духа. Надо три часа – висит три, и больше повисит, а что потом приходится чего-нибудь там отрезать, так это не их бизнес, а врачей. Или: отобьют человеку почки – а мочиться не пускают, держат взаперти вместе с агрессивно настроенными подростками. Всем весело.
Советские милиционеры обычно не были материально заинтересованы в подопечных, а сегодняшние – обычно заинтересованы. От советских легко было отбояриться деятельным раскаянием и обещаниями, от сегодняшних – вряд ли: надежней деньгами. Сильней их жадности только их трусость: всего-навсего простые вопросы журналиста, как показала наша практика, иногда ведут к разрешению долгого и несправедливого дела.
Министра Нургалиева хвалят и коллеги, и правозащитники, а сам он пишет подчиненным через газету трогательные письма с просьбами быть прежде всего людьми. Но людьми быть невыгодно, к сожалению. Поэтому-то, подозреваю я, и в следующем докладе уполномоченному Лукину придется выражать беспокойство действиями сотрудников милиции, носящими характер пыток и унижающими человеческое достоинство.