Goldman Sachs на перепутье

Спор касается намерения инвестбанка использовать собственные средства в сделках по приобретению британских публичных компаний. Дискуссия началась с письма гендиректора и председателя совета директоров Goldman Sachs Хэнка Полсона менеджерам банка, в котором он попросил их всегда помнить о репутации компании, когда от ее имени делаются предложения о покупке публичных компаний.

Это предупреждение появилось после того, как несколько инвестиционных консорциумов, в которые входил и Goldman Sachs, неудачно пытались купить несколько британских компаний, в том числе оператора аэропортов ВАА и сеть пабов Mitchells & Butler.

Для Шервуда участие в подобных дискуссиях не новость. Goldman Sachs славится жесткой и очень конкурентной корпоративной культурой и поощряет дискуссии практически по любому вопросу, имеющему отношение к деятельности банка. Однако публичный характер этого обсуждения – нечто совершенно необычное для компании, гордящейся своей внутренней организацией и дисциплиной.

Из-за этого Шервуд и второй содиректор Goldman Sachs в Европе – Скотт Кэпник оказались в весьма затруднительном положении. Впрочем, как утверждает Шервуд, никаких разногласий между лондонским и нью-йоркским офисами банка относительно корпоративной культуры нет и политика Goldman Sachs абсолютно ясна.

“Очень важно проявлять деликатность в переговорах с руководством компании, которую ты собираешься поглощать, – говорит он. – Наша политика заключается в том, что мы никогда не совершаем недружественных поглощений и мы никогда их не совершали”.

Двадцать лет спустя

Мало кто сомневается в том, что Шервуд способен добиваться своего. Он говорит просто, напорист и прямолинеен – полная противоположность традиционному образу сладкоречивого корпоративного финансиста. Но все признают его ум и способность быстро принимать решения. “Он выдающийся коммерсант, – говорит один из его бывших коллег. – В любой ситуации он умеет находить возможность получить прибыль для банка”.

Шервуд не очень похож на элитарного инвестбанкира. Он родился в лондонском районе Хайгейт в 1965 г., а в 1986 г., окончив Манчестерский университет, пришел на работу в Goldman Sachs в отдел рынков капитала. В то время работа с инструментами с фиксированной доходностью считалась болотом по сравнению с престижным и прибыльным бизнесом по подготовке размещений акций и консультированию слияний и поглощений. Но с тех пор приоритеты поменялись.

В прошлом году подразделение Goldman Sachs по работе с инструментами с фиксированной доходностью, валютой и товарными рынками принесло банку 34% его чистого дохода – в два с лишним раза больше, чем подразделение инвестбанкинга.

Последние 10 лет Шервуд был звездой этого подразделения Goldman Sachs в Лондоне. Но все это время старался держаться в тени. Его имя попало в заголовки газет всего лишь раз: в 1994 г. он решил сменить работу и возглавил инвестфонд швейцарского банка Union Bancaire Privee, но всего через 10 дней его переманили обратно в Goldman Sachs.

Здесь Шервуд пользуется огромным уважением, и ему удается сохранять добрые отношения с менеджерами, которые ушли из банка. Например, он является инвестором Kelso Place Asset Management – небольшого фонда прямых инвестиций, которым руководят бывшие топ-менеджеры Goldman Sachs Шон Кирси и Джон Дринкуотер. В прошлом году этот фонд приобрел сеть магазинов Smythson.

Шервуд также поддерживает отношения с Джонатаном Грином, бывшим трейдером Goldman Sachs и сооснователем хедж-фонда GLG. Вдвоем они входят в наблюдательный совет Harefield Academy, школы при лондонском футбольном клубе Watford, в котором, кстати, Шервуд был одно время директором.

Семена нынешних противоречий в работе Goldman Sachs были посеяны в 2004 г., когда банк решил поддержать британского миллиардера Филипа Грина, затеявшего недружественное поглощение сети магазинов Marks & Spencer. Решение поддержать Грина получило одобрение правления Goldman Sachs, а Шервуд, хорошо знакомый с предпринимателем, выступил в роли его главного советника.

Хотя поглощение так и не состоялось, участие в сделке вызвало удивление и на рынке, и внутри самого банка. А большая роль Шервуда в этой истории была расценена как признак того, что агрессивная манера бизнеса, созданная им в отделе по работе с облигациями, стала проникать и в другие подразделения Goldman Sachs.

Когда в 2005 г. гендиректор Goldman Sachs в Европе Питер Вайнберг объявил, что возвращается в США, мало кто сомневался, что его обязанности перейдут именно к Шервуду. Но банк разделил пост между двумя содиректорами – Шервудом и Кэпником, инвестиционным банкиром, много работавшим в Лондоне и Франкфурте. Одновременно они сохранили за собой посты руководителей глобальных дивизионов банка: Шервуд является содиректором дивизиона по ценным бумагам, а Кэпник – содиректором по инвестиционному банкингу.

Новое увлечение инвесторов

Дискуссии по поводу политики Goldman Sachs в отношении фондов прямых инвестиций стали разгораться по мере того, как банк начал наращивать собственные инвестиционные проекты. В прошлом году банк собрал фонд объемом $8,5 млрд и, насколько можно понять, сейчас собирается создать новый фонд для инвестирования в инфраструктурные активы. “Мы четко видим рост интереса инвесторов к подобным активам, которые, по их мнению, относительно стабильны и приносят порядка 10% дохода, – говорит Шервуд. – Раньше такого не было”.

Новые проекты вызывают различную реакцию даже в самом банке. Некоторые считают, что собственные фонды прямых инвестиций вредят отношениям с корпоративными клиентами. Другие убеждены, что эти проекты помогают банку повысить прибыль и сделать ее более стабильной, что в конечном итоге и является самым главным для банка.

Шервуд не согласен с теми, кто утверждает, что банк ставит под угрозу отношения с корпоративными клиентами. “Наш бренд невероятно силен и является более важным, чем любая конкретная инвестиция, – говорит он. – В банке нет ни одного человека, который был бы с этим подходом не согласен”.

Впрочем, некоторые аналитики полагают, что оценить значение новых проектов для банка очень нелегко. “Инвестиционные банкиры не смогут победить во внутрикорпоративной битве за высокую прибыль”, – говорит один из бывших топ-менеджеров Goldman Sachs.

Чем закончится эта битва, пока не ясно. Топ-менеджеры Goldman Sachs говорят, что недавнее письмо Полсона не было написано с целью раскритиковать проекты создания банком собственных фондов прямых инвестиций. Оно было вызвано недостатками качества исполнения последних сделок слияния и поглощения, ни одна из которых так и не завершилась успехом.

Если бы Шервуд вдруг решил уйти из Goldman Sachs, то без труда собрал бы деньги для основания крупного хедж-фонда. Впрочем, он любит подчеркивать свою преданность банку, в котором сделал карьеру. “Я постоянно говорю жене, что проработаю в банке еще годик и уйду, но говорю ей об этом все последние 20 лет”, – признается Шервуд. Он считается весьма богатым человеком, поскольку получил значительный пакет акций банка в момент его выхода на биржу в 1994 г. “Хотя я еще очень молод, попробуйте найти кого-нибудь, кто работает здесь столько же, сколько я”, – добавляет он. (FT, 24.04.2006, Татьяна Бочкарева)