Безнаказанные преступленьица
Согласно признанию Георгия Чхартишвили, язык и космос Достоевского (к чьим узнаваемым инициалам отсылает заголовок романа) всегда волновал его не в пример сильнее, нежели художественный мир кого-либо еще из представителей русской классики.
С другой стороны, романиста изрядно заводят – правда, уже с противоположным знаком – сленг и универсум современной массовой культуры. И именно в открытой, бескомпромиссной лингво-социальной сшибке двух этих могучих пластов давно Акунин увидел и архизначимую творческую задачу, и своего рода культуртрегерскую миссию.
“Если после выхода моей книги роман “Преступление и наказание” (ремейком которого в некотором смысле выступает роман “Ф. М.”. – “Ведомости”) войдет в списки книжных бестселлеров, подобно тому как сериал “Идиот” способствовал росту продаж своего первоисточника, я буду считать данный проект исполнившим свое предназначение”, – заявил писатель.
Знакомство с юбилейным сочинением не позволяет решительно рекомендовать книгоиздателям начать немедленное массированное печатание хрестоматийного текста из школьной программы. Даже несмотря на то, что заявленный стартовый тираж ремейка – 300 000 экземпляров – является, пожалуй, абсолютным рекордом для постсоветского периода.
Вяловатое, громоздкое и торопливое, изобилующее фабульными пустотами и смысловыми провалами повествование принуждает усомниться, к сожалению, даже в том, что все раскупленные экземпляры будут, как минимум, дочитаны до последней страницы.
“Ф. М.” – сложносочиненный двойной детектив, состоящий из якобы неизвестной доселе повести Достоевского “Теорийка”, этаком сугубо криминальном прообразе “Преступления и наказания”, в котором ищут “убивца” старухи-процентщицы, и параллельной истории о том, как в наши дни ищут рукопись самой “Теорийки”. При этом роман почти начисто лишен не то что детективного драйва, но в большей части глав даже элементарного сюжетного напряжения. Ужасные и мистические события спрессовываются по нарастающей, кровь льется рекой – что в 60-е годы XIX, что в первые ХХI столетия – но, выражаясь цитатой из Шнурова, другого известного борца с гламуром поп-культуры, ставшего в результате его жертвой, “никого не жалко, никого”.
Да и кого здесь может быть жаль, если герой современного “пласта” Фандорин Николас (ранее появлявшийся в “Алтын-толобасе” и во “Внеклассном чтении”) окончательно превратился в ходячую функцию. А ведущий собственное расследование Порфирий Петрович – надо ли говорить, что он, как выясняется, также из Фандориных, правда из захудавшей ветви славного рода, – заставляет с тоской вспомнить Федора Михайловича. Которого, конечно, можно и не любить с жаром, подобным акунинскому, но которому теперь уже точно ни за что не откажешь ни в мастерстве психологической выделки, ни в точности портретной нюансировки.
Нынешнего же “переписчика” Ф. М. все эти некогда отнюдь не последние для него самого вещи, судя по всему, совсем перестали интересовать. И вытеснились под напором всепобеждающей Игры. Не столько “в классики” даже, т. е. в стиль или в жанр. Но во всяческого рода штучки и мелкие домашние радости, в “Фигли-мигли” – по названию одной из глав, с непременным присутствием в каждом из них двух титульных букв. Наконец, во “всевозможные викторины и конкурсы”, что будут проводиться на специальном сайте akunin-fm.ru, который запустят 20 мая одновременно с поступлением двухтомника “Ф. М.” в продажу. И когда писатель рассказывал обо всем этом крупномасштабном интерактиве своего сочинения, то глаза его вдруг загорались азартным и победительным – ни дать ни взять, Достоевский в Баден-Бадене – огнем.