Два инцеста и три трупа

В тот же день прошли аж три наших приема. Первый – днем: по поводу открытия выставки, посвященной Сергею Эйзенштейну. Фойе главного зала “Люмьер” украшено кадрами из его фильмов, а фойе второго зала “Дебюсси” – еще и его эротическими рисунками. Открытие выставки посетил сам президент фестиваля Жиль Жакоб. Второй прием – вечером – рекламировал новоявленный фестиваль в Санкт-Петербурге (должен состояться на Дворцовой площади с 18 по 30 июля). Третий и самый бурный – на пляже знаменитого отеля “Мажестик” – пропагандировал собственно “Русский день”. Балом правили Михаил Швыдкой и гильдия российских продюсеров, впервые – по примеру других стран – выпустившая к Каннам буклет о новых и снимающихся российских фильмах – весьма увесистый. Некоторые наши продюсеры пиарят себя здесь отдельно. Журнал, который в каннские будни ежедневно издает самая авторитетная деловая киногазета Variety, только что вышел с обложкой, рекламирующей фильм-фэнтези компании “Централ партнершип” “Волкодав”. Стоит такая реклама, полагаю, немало. Прежде наши кинобизнесмены себе подобного позволить не могли. Про сам “день”, представивший образцы новорусского хита (“9 рота”), современной авторской драмы (“Космос как предчувствие”) и новорусского маргинального фильма (“Пыль”), можно сказать одно: публики в зале было достаточно.

Russian Day in Cannes 2006. “Русский день” (часть программы “Кинематографии мира”, устроенной в отдельном павильоне вне Дворца Фестивалей) растянулся на два, неожиданно для его организаторов открывшись в пятницу показом фильма Педро Альмодовара “Возвращение”. В нем героиня легендарной Кармен Мауры, вернувшаяся с того света к своим дочерям, решает, чтобы не было вопросов, прикинуться перед не знающими ее соседями иностранкой, не говорящей по-испански. “Скажу, что я, например, китаянка!” – “Разве ты похожа на китаянку? Лучше будь русской – они выглядят, как мы”. Узнав новость, одна из соседок говорит, что русским доверять нельзя. Но разве кто-нибудь говорит сейчас в мире, что можно?

Кстати, выяснилось, что нас в Каннах этого года несколько больше, чем все думали. Как представителя российской прессы меня отдельно уведомили, что в программе “Двухнедельник режиссеров” есть фильм Day Night американки Julia Loktev из St. Petersburg, эмигрировавшей в возрасте nine, а в “Неделе критики” – Sonhos de peixe (бразильско-русско-американская копродукция) от Kirill Mikhanovsky из Moscow, эмигрировавшего (как сказано в каталоге) in his late teens.

“Возвращение” (Испания, оригинальное название Volver, режиссер Педро Альмодовар, конкурсная программа). Фанаты, успевшие посмотреть картину в Испании, отреагировали на нее на киноманском сайте www.imdb.com восторженной фразой “стопроцентный Альмодовар” и назвали лучшей лентой Альмодовара. Похоже, дон Педро и впрямь в хорошей форме, если каждый следующий его фильм обретает славу его лучшего.

Фраза о “стопроцентном Альмодоваре” очень точна. Во-первых, “Возвращение” – фильм про женщин, как у Альмодовара почти все, но при этом, как и в случае с “Все о моей матери” и “Дурным воспитанием”, сам режиссер говорит о том, что это его наиболее личная лента. Во-вторых, играют – и очень хорошо – две фирменные актрисы Альмодовара: Кармен Маура и Пенелопа Крус. В-третьих, фильм по-альмодоваровски смешной, иногда беспредельно, и при этом (что тоже привычно) трогательный и надрывный. Будете смотреть (фильм выходит у нас в конце июня) – непременно всплакнете. В-четвертых, Альмодовар вновь завернул такой сюжет, что, попади сценарий в руки другого режиссера, вышла бы не драма, вызвавшая овацию каннского зала, а запредельнейшая туфта, рядом с которой латиноамериканские сериалы прямо-таки Достоевский. Кроме матери, вернувшейся с того света, про которую долго не понимаешь, то ли она призрак, то ли вообще не умирала (хотя обладает законной могилой), в фильме присутствуют инцест в прошлом и попытка инцеста в настоящем, два убийства в прошлом и одно сейчас, труп, который долго прячут в холодильнике ресторана, много-много тайн, кто кому изменял и кто чей отец, и страстная песня в бурном исполнении Пенелопы Крус.

“Возвращение” может наконец принести Альмодовару “Золотую пальмовую ветвь”. Другое дело, что у испанского мэтра уже такой статус, что ему от этого не прибудет не убудет. Единственное, что смущает: “Возвращение” – не только стопроцентный, но и стопроцентно ожидаемый Альмодовар. Что-то он снимет дальше?

“Ветер, который качает вереск” (Великобритания – Ирландия, The Wind That Shakes the Barley – мы привели российское прокатное название фильма, режиссер Кен Лоуч, конкурсная программа). 69-летний англичанин Лоуч – один из самых неизвестных у нас классиков европейской режиссуры, очень любимый “леваками” западного типа. Неизвестный у нас и любимый ими по той единственной причине, что он достоин звания киносоцреалиста № 1 (имею в виду не “социалистического”, а “социального” реалиста). При этом лучшие фильмы Лоуча переполнены такой энергией, что смотрятся как детективы. И уж точно интересны своими историческими и политическими концепциями.

“Ветер, который качает вереск” – драма на тему, откуда есть пошла Ирландская республиканская армия – ИРА, т. е. откуда взялся ирландский терроризм. Действие происходит в 1920–1922 гг., когда освободительное движение в Ирландии завершилось гражданской войной. В центре история двух братьев, которые сражались в “летучих колоннах” – мобильных партизанских отрядах, а в итоге оказались по разные стороны баррикад и один командовал расстрелом другого. У Лоуча в 90-е был громкий фильм про гражданскую войну в Испании 1936 г. “Земля и свобода”, в котором тоже звучала мысль, что революции и освободительные войны часто завершаются гражданской войной бывших соратников (даже в России 1993-го мы такое видели) и расстрелами бывших товарищей, объявленных врагами. Но в новом фильме важнее другая идея. Лоуч считает, что никто до него и его сценариста Пола Лаверти не обвинял в появлении ирландского терроризма англичан, которые вроде бы сами от него страдали. Комментируя фильм, Лоуч говорит, что Черчилль, Ллойд Джордж и др. умышленно, чтобы сохранить влияние, поддержали тогда в Ирландии одну силу против другой и тем спровоцировали и гражданскую войну, и рождение ИРА, сделав плохо и другим, и себе. Как считает Лоуч, по такому же сценарию действовали потом многие политики, включая Буша в Ираке (аналогий с Чечней он не проводил).

Одного из двух братьев (втянутого в войну интеллигента, отказавшегося ради нее от успешной карьеры) играет Киллиан Мёрфи. Еще недавно, когда вышел зомби-триллер Денни Бойла “28 дней спустя”, его имя никто не знал. Но за год он сыграл несколько таких абсолютно разных ролей, от Доктора Пугало в “Бэтмене” и коварного злодея в “Ночном полете” до трансвестита в “Завтраке на Плутоне”, что прибыл в Канны в статусе настоящей звезды. Западная – да и наша – пресса за ним просто носится. Чувствуется, что такая ситуация для него внове, но он быстро начинает к ней привыкать. Поскольку роль опять не похожа на прежние работы Мёрфи, глядишь, ему и дадут каннский приз. Он-то обрадуется: в отличие от Альмодовара, призами не избалован.