Драгоценности и лебединые крылья
В столице Ирму Ниорадзе знают мало – она появлялась здесь в проектах чаще случайных, нежели значительных. Но те, кто видел ее в “Легенде о любви” (когда балерину приглашал Большой театр), в “Симфонии до мажор” Баланчина на обменных гастролях Большого и Мариинки или в “Поцелуе феи” – первом крупном балете, который поставил в России Алексей Ратманский, помнят феноменальную пластичность Ниорадзе, странное сочетание восточной неги и взрывной энергии ее танца. Помимо хореографического образования балерина, как и многие ее коллеги, имеет музыкальное. Но мало кто из них умеет, как она, передать телом и надмирное величие Баха, и лучезарность Бизе, и гротеск Стравинского. Кажется, что необходимость менять пластические “тембры” только воодушевляет балерину.
Вероятно, “Игра драгоценностей” и была задумана для того, чтобы показать феноменальную многогранность Ниорадзе. Для этого была рекрутирована целая команда соотечественников балерины. Роль художественного лидера была отдана маститому Георгию Алексидзе: когда-то именно он разглядел талант Ниорадзе. Алексидзе взял в помощники модного Егора Дружинина, скрестил Скрипичный концерт Мендельсона с музыкой Дато Евгенидзе, пригласил в партнеры балерины имеющего грузинские корни Михаила Лавровского и посвятил балет другому прославленному грузину – Джорджу Баланчину. С помощью художника и историка моды Александра Васильева заставив балерину пять раз менять наряды, выполненные в разных оттенках синей гаммы, он положился на природную красоту Ниорадзе – она одинаково эффектна, позируя в вечернем туалете и балетных тюниках.
Незамысловатые по форме, но исполненные с безупречным академическим вкусом адажио позволили рассмотреть легкие суховатые ноги балерины, мягкие руки, не вытягивающиеся в локтях даже в самых стремительных многооборотных вращениях, хорошо поставленный корпус. Последняя часть “Игры драгоценностей”, в произвольном порядке повторяющая хореографические мотивы “Симфонии до мажор” Баланчина, потребовала от исполнительницы демонстрации виртуозной техники – сольной и дуэтной. И Ниорадзе при поддержке Ильи Кузнецова расправилась со всеми трудностями партии.
Алексидзе представил в своем балете суперпрофессионалку, у которой в классическом танце почти нет слабых мест. Но – вовсе не уникальную индивидуальность. В этом балете не нашлось места ни ее редкой музыкальности, ни мобильности, ни стилистической чуткости.
Совершенно неожиданно индикатором возможностей балерины стали дивертисментные номера – дуэт из “Кармен” Ролана Пети и “Лебедь” Фокина. Их Ниорадзе танцует чуть ли не с начала своей профессиональной карьеры. Но раньше ей не хватало сдержанности: балерина не чувствовала, как казалось еще несколько лет назад, ни импрессионистской призрачности, ни французского шарма. Сейчас же Ирма Ниорадзе предстала мастером, кто знает власть едва заметного движения кисти руки, внезапного поворота головы и легкого переступания на пуантах. А ее воспитанное первоклассной хореографией Петипа и Баланчина тело способно любой старомодный набор pas превратить в настоящий балет.