Проект “Б”: Мед с привкусом дегтя
“Белый рыцарь” Алексей Мордашов заходит в Arcelor, как натовский военный корабль – в Феодосию: вплывает гордо и торжественно в интересах общей безопасности, выгоды, добра и красоты – но местное население отчего-то свое благо осознавать отказывается и кричит протестным криком.
Новость о слиянии с “Северсталью” толкнула акции Arcelor не вверх, а вниз, и только заявление Лакшми Миттала о том, что он продолжит борьбу, приостановило падение. Мордашов (если верить его оценке своих активов) предлагает заметно более крупную премию за Arcelor, чем Миттал, – но владельцев компании это, видимо, не убеждает. Стоит разобраться почему.
Щедрое предложение российского промышленника обставлено целым рядом условий. Во-первых, чтобы отвергнуть его, акционерам Arcelor нужно будет собрать 50% голосов – и не от явки, а от полного реестра. Во-вторых, его первоначальный пакет останавливается на магической цифре в 32% – не оттого ли, что уровень в 33% обязал бы Мордашова предложить всем акционерам полный выкуп? В-третьих, становясь крупнейшим владельцем, он отказывается от управления Arcelor, оставляя все рычаги нынешнему начальству.
Короче говоря, акционерам сообщается, что решение фактически уже принято за них, что к счастью их приведут за руку и что поведет, как и прежде, уважаемый гендиректор Ги Долле. Предложение Миттала полностью противоположно по стилю: вот вам либо деньги с премией, либо акции моей компании. И не в кассу Arcelor, а лично вам. Выбирайте.
Ученые аналитики говорят, что соглашение начальства Arcelor с Мордашовым страдает в части корпоративного управления. В переводе на простой язык корпоративное управление – это приверженность честной игре, которая прежде всего состоит в том, чтобы не путать свое и чужое имущество. Топ-менеджеры – особенно при распыленной акционерной базе, как в Arcelor, – почти всегда подсознательно считают компанию своей. По науке это называется agency problem, а по-простому – наложением рук на чужое.
Правительства отличаются тем же самым. Британские политики, обороняя Centrica от “Газпрома”, а французские – Arcelor от Миттала, приводят аргументы из области высшего общественного блага, но мы при этом понимаем: они лезут не в свое дело. Потому что рост акций Centrica и Arcelor свидетельствовал: хозяева этих компаний – акционеры, а не менеджеры и не политики – приветствуют поглотителя. А хозяин – барин.
Когда же право распоряжения собственностью обносят рогатками, хозяин кожей чувствует, что что-то здесь не так. И “белый рыцарь” спасает, видимо, не его, а кого-то другого. Не акционера Arcelor, а гендиректора Долле и его право на неэффективное управление (было бы управление эффективным, актив стоил бы дороже – и Миттал не пришел бы с премией).
Понятно, что все эти соображения для Алексея Мордашова вторичны. Первично то, что из российского олигарха он превращается в международного магната и выводит “Северсталь” из-под российских рисков. Бочка меда настолько велика, что уж как-нибудь растворит ложку дегтя. Но мед все же будет отдавать дегтем и на вкус, и на запах – что акционер Arcelor Мордашов вскоре ощутит. Это если Миттал не ответит радикальным увеличением оферты, которое может оставить Мордашова и вовсе без меда, но с историей о дегте.