Системные поползновения
Дело, насколько можно понять, примерно в следующем: 34-летний офицер, только что получивший новое звание, явно не рад карьерному росту. Выследив кого-то в Интернете (хакеров? масонов-киберпанков? врагов народа?) и виртуально внедрившись в их группу, он чувствует не то внезапное раскаяние, не то чудовищную системную ошибку внутри родной организации, пораженной неистребимым вирусом, не то личный кризис (среднего возраста?) или бессмысленность жизни вообще. Чужой среди своих, человек без свойств, хамелеон и фигляр, он решает бежать и затаиться, но при этом тоже стать вирусом, расшатать систему.
Червь – центральная метафора фильма – понимается и толкуется авторами в компьютерном смысле, как вирус, копирующий блоки информации и распространяющий их в случайном порядке. Точно так и запрограммировано поведение беглого офицера: встречаясь с очередным попутчиком, он присваивает совокупность его манер, интересов и типа речи – то, что на филологическом языке называется дискурсом, – и передает его следующему встречному.
Теперь надо уточнить, что Алексей Мурадов – ученик Алексея Германа, поэтому “Червь” снят почти так же заковыристо, как сочинен. Выцветший окрас кадра. Регулярные упражнения актера Сергея Шнырева в искусстве мимики и жеста, как будто намекающие на то, что на этом месте должен быть актер Олег Меньшиков, но, извините, не сложилось. Выпирающие из натуралистичного изображения фрагменты тяжелых символических конструкций – вроде строительства деревянного парусника на выборгской судоверфи или стрельбы девушки-телохранительницы по мягким игрушкам. Все это, с одной стороны, как-то затягивает внутрь фильма, а с другой – окончательно утверждает в ощущении, что прокатный потенциал картины стремится к нулю.
Из монохромных флэшбэков, постоянно простреливающих мутное действие, мы узнаем клочковатые и неуютные подробности пионерского детства героя: вот отец, кадровый офицер, объясняет сыну, что в жизни можно заниматься двумя вещами – искусством и наукой; вот показывает, как надо разбираться с подонками; вот с досадой смотрит, как сын проигрывает схватку на тренировке по дзюдо.
Желающие вольны обсуждать, на кого нам тут намекают, но с учетом нарочитой метафоричности и туманности сюжета это все-таки странно. Занятно, однако, то, что метафора работает: этот “Червь” вряд ли способен просверливать серьезные дырки в системе, но по крайней мере пытается сканировать что-то важное в мироощущении (по фильму – мутном, клочковатом, неуютном) людей, которые по долгу службы и, что важнее, осознанному личному выбору навьючены государственной ответственностью. Тут выясняется, кстати, что режиссер Алексей Мурадов умеет изъясняться не только многозначительными обиняками по общим вопросам устройства бытия и сознания. Характерный диалог между отцом героя и идущим по следу беглого коллеги эфэсбэшником: “Мы народу служили”. – “А мы кому?” – “Не знаю”.
Советские фантомы (“служба народу”) остаются за скобками сюжета, но растерянность от того, что занять их место по-прежнему нечем, придает всей этой выморочной истории неожиданный драматизм и даже относительную актуальность.
Что явно подводит мурадовского “Червя”, так это никуда не годное быстродействие. Фильм выглядит не то опоздавшим на несколько лет, не то просто зависшим от собственной многозадачности, как устаревший компьютер (метафоры накручивать, как видите, дело нехитрое). Короче, хакер из Алексея Мурадова так себе – с таким вирусом и Windows-95 не испортишь, не говоря уж о системах поновее.