Ровное место

“Климт” (Австрия – Франция – Великобритания – Германия, Klimt, режиссер Рауль Руис) был главной конкурсной приманкой ММКФ. Во-первых, живущий во Франции чилиец Руис – классик, которого у нас почти не знают. Во-вторых, премьера “Климта” прошла в этом году на Роттердамском фестивале, который считается самым радикальным из важнейших мировых киносмотров. Руис знаменит чудовищной производительностью: больше сотни пьес за семь лет работы в театре (в 1950–1960-х) и 50 фильмов за 20-летнюю карьеру кинорежиссера. У него репутация убежденного социалиста (Руис был советником по культуре в правительстве Сальвадора Альенде), экспериментатора и продолжателя традиции магического реализма. “Климт”, конечно, не линейная биография знаменитого австрийца (которого играет Джон Малкович), а серия живописных наплывов его предсмертного бреда, аранжированных, по словам самого Руиса, в духе Артура Шницлера – соотечественника и современника Климта. Само собой, фильм – в том числе стилистически – портрет не столько художника Густава Климта, сколько эпохи декаданса. Снег в Вене неизменно похож на птичий пух, министр и художник на пару коротают вечерок в изысканном борделе, а половина мужчин в городе – сифилитики. Когда Климт приходит к своему венерологу, тот обычно дает ему полюбоваться в микроскоп бледной трепонемой, в которой живописец тоже находит красоту. Сифилис, дурная наследственность и развитое воображение позволяют герою Малковича пребывать в самом продуктивном для декадента состоянии – на границе реальности и грез, общаясь главным образом с двойниками, зеркалами и большим количеством красивых голых женщин, тоже имеющих свойство двоиться, троиться, неожиданно появляться и так же неожиданно ускользать не то в мир фантазий, не то к меценатам, заказавшим их портреты. Собственно, фразой “художник среди голых женщин” в “Климте” сполна описываются и жанр, и сюжет, и смысл. Насчет красоты (поскольку тут дело вкуса) для справки сообщим, что Малкович – Климт, скандализируя родных, декларативно предпочитает евреек.

“Родственники” (Венгрия – Австрия – Франция, Rokonok, Иштван Сабо). На вечерний показ фильма, снятого классиком Сабо, пришло на удивление мало народа, хотя Сабо, в отличие от Руиса, у нас знают, а его трилогия “Мефистофель” – “Хануссен” – “Полковник Редль” была в СССР, можно сказать, модной. Сабо, сказавший со сцены, что первый раз был гостем ММКФ 40 лет назад, полюбил 1920–1930-е. Его предпоследним фильмом была канадско-голливудская экранизация “Театра” Сомерсета Моэма. На сей раз он сделал сатиру про бюрократию в предсоциалистической Венгрии. Новым начальником в провинциальном городке (этаким городским исполнительным директором, городским премьер-министром, подчиненным мэру) неожиданно избирают скромного молодого человека, переполненного романтическими идеями о служении обществу. Он не понимает, что его выбрали потому, что место-то гибельное. На него сажают тех неопытных, кем легче манипулировать. Дальнейшее содержание фильма – как система перерабатывает таких пылких юношей. Герой попадает в капкан как своих прежних родственников, считающих, что он теперь обязан осыпать их благами, так и родственников новоявленных. Он с изумлением обнаруживает, что все большие люди города, оказывается, находятся с ним в дальних родственных отношениях. Из хорошего человека тонко и методично пытаются сделать коррумпированного чиновника. Фильму, к сожалению, недостает, мы бы сказали, азарта. Зато в нем есть манки для киноманов и нашей публики. Киноманы оценят то, что в одной из второстепенных ролей – знаменитый чешский режиссер Иржи Менцель. А наша публика, понятно, рада тому, что в роли циничного искусителя-мэра – Олег Табаков. Сабо говорил в интервью “Ведомостям” после экранизации “Театра”, что мечтает поработать с этим, по его словам, великим русским актером. Вот – поработал. Табаков использует в роли все свои привычные штучки, включая фирменный табаковский смех, публике это явно нравится.

“Кто никогда не жил...” (Польша, Kto nigdy nie zyl..., Анджей Северин). Религиозных поляков, судя по фильмам, как никого другого, интересует тема странной жестокости посылаемых Господом испытаний, которые иногда заставляют даже самых правоверных усомниться в его справедливости и самом существовании. Один из самых известных польских актеров – Анджей Северин сделал фильм о ксендзе из интеллигентной семьи, который является гуру для подростков, а особенно заботится о наркоманах, гомосексуалистах и больных СПИДом, но вдруг обнаруживает, что у него тоже СПИД. Как, откуда – непонятно. Родная мать встречает известие о болезни сына воплем “какой позор!”, фактически от него отрекаясь, в монастыре, куда уходит герой, он тоже в итоге оказывается в роли неприкасаемого, что заставляет его покинуть и монастырь. В результате герой, хотя и священник, идет даже на такой богопротивный поступок, как самоубийство. Но сам же успевает одуматься и перевязать перерезанные было вены. (Резал, впрочем, непрофессионально – поперек, а не вдоль. То ли он не знал, как именно резать, то ли Северин не знает.)

Тема посылаемых Богом испытаний, которые призваны лишь укрепить веру сильных духом, одна из вечных в искусстве. Но фильм Анджея Северина портит предсказуемая благостность финала с возвращением героя к исполнению своих служебных церковных обязанностей. Кроме того, фильм выглядит чересчур политкорректным. Братание наркоманов, гомосексуалистов, священников и музыкантов, которое демонстрирует фильм, пожалуй что, наивысшая форма политкорректности. Некоторую часть наблюдательной российской публики позабавило, впрочем, то, что песня, которая служит смысловым стержнем фильма (ее исполняет друг героя-священника, модный продвинутый певец), является – если говорить о словах – подстрочным переводом песни “Если у вас нету тети”, которую голосом Сергея Никитина исполнял в “Иронии судьбы” Андрей Мягков. “И если вы не живете, то вам и не, то вам и не, то вам и не умирать”. Правда, в отличие от Никитина, в польском фильме это поется совершенно серьезно.