Танцы лучше

Швейцарская выставка организована Фотографическим фондом и Фотомузеем города Винтертура. Этот город особый, доказывающий, что в Европе культурной провинции не существует. Винтертур можно обойти вдоль и поперек за день, на каждом шагу натыкаясь на музей. Фотографический – один из лучших и известен в мировом фотосообществе своей незаурядной выставочной политикой.

В Москву швейцарский музей привез две выставки. Одна – “Эрозия” – представляет исследования пытливого Ханса Данузера. Это образцово-скучный современный фотограф, делающий все, что положено современному фотографу. Во-первых, он проникает в табуированные ханжеским буржуазным обществом сферы, т. е. снимает происходящее в моргах, прозекторских и на заводе по переплавке золота в слитки. Во-вторых, исследует фактуры – фотографирует поврежденную почву, тающий лед и прочие трансформации неживой материи.

Собственно инсталляция “Эрозия” – это выложенные на полу крупные фотографии чего-то серого и некрасивого, такие же серые и некрасивые квадраты висят на стенах и производят крайне депрессивное впечатление. Табуированные места сняты более изысканно, на черно-белых фотографиях есть место тонкой нюансировке света и тени. Но современное искусство, в том числе и фотографическое, кажется, уже окончательно уморило зрителей вторжением в те места, куда из человеколюбия посторонним вход заказан. И разглядывать человеческий эмбрион, как и труп, совсем не интересно.

Вторая выставка, “Бальные ночи” Якоба Тюггенера, – это серия репортажей с великосветских праздников конца 40-х – начала 50-х гг. Тут объект исследования – дамы и джентльмены в вечерних нарядах, утомленные весельем, выпивкой, танцами и флиртом. Камера Тюггенера не поэтизирует их, но и не осуждает. По сути, нам показывают гламурные снимки, но в отличие от современных фотографий в глянцевых журналах светские и богатые люди выглядят на них как люди, а не как зацикленные на собственной значительности очень важные персоны.

Послевоенные балы в дорогих европейских гранд-отелях и в Венской опере – для Тюггенера одно из естественных проявлений жизни. Здесь, как и на деревенских танцах или уличных карнавалах, устают, перепивают, потеют, скучают, с непристойными намерениями зажимают в углу декольтированных красавиц и нагло отбивают чужих кавалеров. “Бальные ночи” притягивают взгляд энергией, драйвом и приятным налетом пошлости, без которой жизнь нестерпимо уныла. И старые фотографии Якоба Тюггенера о веселье богатых кажутся гуманнее и демократичнее, чем современные исследования Ханса Данузера.