ГЛОБАЛИСТ: Власть идей

Как только западные лидеры собираются сделать что-то такое, что не понравится остальному миру, они ссылаются на “международное сообщество”. Но действительно ли существует это “международное сообщество” или же это эвфемизм для слова “Запад”? Существуют ли в самом деле “ценности” и “интересы” этого сообщества или речь о ценностях и интересах Запада, которые его лидеры надеются навязать остальным с помощью сети разнообразных институтов или, при случае, путем прямого военного вмешательства?

Вряд ли можно отрицать, что сегодняшнее устройство мира есть во многом произведение Запада. Но это не просто отражение западной мощи. Запад давно не тот, каким он был во времена, когда значительная часть земного шара им контролировалась или напрямую управлялась. Еще 20 лет назад в мире доминировали две соперничающие между собой версии “западного проекта” – американский капитализм и советский коммунизм. Сейчас действуют другие силы, поднимается Азия. Но даже Китай и Индия практически не влияют на международную повестку дня. Она по-прежнему формируется США и их союзниками.

Чтобы понять этот феномен, мы должны помнить не только о грубой силе, но и о власти идей – власти, которую недооценивают политологи. Итальянский марксист Антонио Грамши ввел термин “гегемония”, чтобы объяснить устойчивость социальной системы (капитализма), враждебной рабочему классу. Грамши доказывал, что гегемония капиталистов зиждится не только на контроле над экономикой, но и на обладании доминирующей идеологией, с помощью которой удается заставить остальных смотреть на мир в “правильном” ракурсе. Это наблюдение вполне можно применить к международной политике.

Только Запад обладает полностью разработанной идеологией миропорядка. Среди ее оснований – свободная торговля в экономике, глобальное управление посредством многосторонних институтов в политике, развитие институтов демократии и прав человека во внутренней политике. Незападный мир в большинстве своем эти ценности поддерживает. В тех случаях, когда по отдельным пунктам есть разногласия, спор не приводит к формированию полноценной “контридеологии”. При этом “не-Запад” предпочитает настаивать на еще одной западной идее – идее национального суверенитета, – которую сам Запад практически отверг. Другими словами, не существует отчетливо “азиатской” или, к примеру, “российской” теории международных отношений. Китай, вероятно, мог бы выступить с доктриной “Живи и дай жить другим”, но она по существу оборонительная. Итак, именно это отсутствие альтернативного видения миропорядка и позволяет западным лидерам без всякого лицемерия говорить о “международном сообществе”.

Но вполне очевидно, что недовольство западными ценностями в мире очень велико. Наибольшее раздражение вызывает идея распространения демократии и прав человека. С западными представлениями об этих вещах многие категорически не согласны. К примеру, практически никто в мире не выступает против самой демократии. Но ее ключевой принцип – подотчетность правителя обществу – может быть реализован не только с помощью конституционных механизмов, выработанных в разное время на Западе. До тех пор пока “не-Запад” не выработает своей политической философии, западная гегемония сохранится. И западные лидеры будут продолжать ссылаться на “международное сообщество”.