КОРРУПЦИЯ: Нужна широкая реформа

Как показали исследования фонда “Индем”, в период с 2001 по 2005 г. деловая коррупция в России выросла в разы. В абсолютном выражении средний размер взятки вырос в 13 раз. Если пытаться вводить относительные оценки, учитывающие инфляцию, рост экономики и другие естественные динамические эффекты, то можно обнаружить, что в 2001 г. на среднюю взятку можно было приобрести 30 кв. м площади на первичном рынке жилья (по официальным среднероссийским ценам). Спустя четыре года средняя взятка позволяет приобрести 209 кв. м – в относительном выражении рост в 7 раз.

Наши социологические методы позволяют оценить суммарный годовой коррупционный доход чиновников (в сфере деловой коррупции). В 2001 г. он составил $33,5 млрд, в 2005 г. – $316 млрд: рост более чем в 9 раз. Но это сравнение снова не учитывает рост экономики. Попробуем сравнить коррупционные доходы чиновников с суммарным годовым оборотом фирм. В 2001 г. годовой коррупционный доход составил 6,3% от оборота, в 2005 г. – 30,8%: рост почти в 5 раз.

Может возникнуть вопрос: откуда у бизнеса столько денег, чтобы отчислять от своего оборота 30% на взятки? Нужно учитывать, что коррупционный доход чиновников больше, чем годовые потери бизнеса от взяток. Это связано с тем, что часть коррупционных доходов чиновников уходит на потребление и возвращается на рынок. Кроме того, мы оперировали выше официальными данными о выпуске, которые неизвестным для нас образом учитывают масштаб теневой экономики. По нашим данным, реальный (легальный и теневой) оборот наших фирм таков, что в среднем отчисления на взятки составляют примерно 7% в месяц (без учета возврата этих денег на рынок). Это значит, что теневая часть нашей экономики явно недооценена, как и вся экономика в целом.

Комментируя приведенные выше цифры, необходимо отметить, что данные оценки объема деловой коррупции являются оценками снизу. Реальный масштаб коррупции больше. Это объясняется, во-первых, консервативной методикой социологического опроса и статистического оценивания параметров. Во-вторых, с помощью социологического опроса нельзя охватить все виды коррупции. Например, нельзя прийти с интервью к олигарху, не попадают в социологические сети представители нелегального бизнеса (торговля наркотиками, проституция и т. п.). В-третьих, не рассматривается нами коррупция, образованная взаимодействием между различными чиновниками.

Естественно поставить вопрос: чем обусловлен рост коррупции в последние годы? Зайдя издалека, отметим, что рост коррупции происходил и раньше. Он объяснялся прежде всего общеизвестным эффектом аномии (одна система норм разрушена, другая еще не возникла), свойственным переходным периодам. Конечно, влияло (и продолжает влиять) советское наследие: и старые формы неформальных отношений, и убогое правосознание, и т. п. Наконец, росту коррупции способствовали эффекты, сопровождавшие сам процесс модернизации, состоявший прежде всего в замене одних институтов на другие.

Последние шесть лет проходили под все усиливающимся влиянием нового коррупциогенного фактора – полной бесконтрольности бюрократии. Планомерно и небезуспешно все шесть лет подавлялись любые формы автономности, способствующие внешнему контролю над бюрократией: разделение властей, политическая конкуренция, свобода СМИ, прозрачность власти, неограниченная активность общественных организаций. Но бюрократия, лишенная внешнего контроля, работает на себя, что и выражается в коррупции. Наконец, коррупция – явление, усиливающее само себя: без постоянного противодействия она неизбежно растет.

Противодействие коррупции может быть распределено по пяти базовым направлениям. Первое: создание политических условий, способствующих внешнему контролю над бюрократией (их утрата обсуждалась выше). Второе: реформирование государственной службы. Третье: реформирование системы государственного управления. Четвертое: трансформация институтов (судебная власть, правоохранительная система и т. п.). Пятая: трансформация общественного сознания и социальных практик.

Самый тонкий момент здесь – замена одних институтов (наших старых) на другие (западные, новые). Традиционно тиражируемая технология модернизации по стандартам вашингтонского консенсуса, применявшаяся и в России, основана на формальном копировании западных институтов и переносе их на иную, слабо подготовленную для этого социальную почву. Эффекты отторжения новых институтов, как правило, принимают форму растущей коррупции.

Проблема состоит в том, что западные институты формировались не как результат какого-либо модернизационного проекта, а как результат естественного институционального дрейфа, спонтанного развития и совершенствования. В процессе дрейфа каждый институт формировал связи с другими институтами, неформальными социальными практиками, общественным сознанием.

В процессе стандартной модернизации осуществляется перенос формальной структуры, но игнорируются сопряжения с другими институтами. В результате институт не только резко снижает эффективность, но и просто меняет свои функции. Так, институт банкротств вместо санации неэффективных начинает работать на незаконный отъем собственности у эффективных.

Следовательно, если мы хотим осуществлять эффективную трансформацию институтов, мы не должны сводить ее к решению стандартной юридической задачи. Задача гораздо сложнее. Она является социальной задачей, а ее решение требует принципиально нового социального знания.