Страшная сказка под куполом цирка
Прежде чем показать в Москве цирковое шоу Андрея Могучего “Кракатук”, его почти два года возили по российским городам. Этого времени с лихвой должно было хватить на то, чтобы спектакль, представляющий собой микс театра, цирка и мультимедийных технологий, обкатался, сложился окончательно. Но оказалось, что и сегодня в “Кракатуке” немало шероховатостей. Начало шоу выглядит смазанным и провисает, а переходы от одной сцены к другой не всегда органичны. Еще про “Кракатука” иногда говорят: там столько всего напридумано, что на сюжет в общем-то можно махнуть рукой, не в нем дело. Так-то оно так, но в программку с кратким содержанием лучше все-таки заглянуть: только она объяснит, например, что за странные, подсвеченные изнутри фигуры из мятой бумаги (любимый материал художника Александра Шишкина) возникают по краю арены. А это – рассказано в программке – гости собрались за обеденным столом на магический пир. Или что за агрессивные гибкие твари в ярко-красных трико нападают на героиню сказки Машу и карабкаются к ней, повисшей под самым куполом цирка? А это на самом деле крысы.
Впрочем, все эти небольшие неясности вряд ли способны снизить впечатление от зрелища. Потому что, даже если не сразу поймешь про красных крыс, их бешеная атака на Машу все равно заставит замереть в кресле. Несколько цирковых номеров “Кракатука” впечатляют чрезвычайно – это и лирический полет Маши и юного Д. (он же Щелкунчик) на ремнях и без всякой страховки под куполом цирка, и Щелкунчик – силовой акробат, удерживающий на своем лбу не только гигантскую гирю-Кракатук, но еще и человека в придачу.
И все-таки главное здесь не трюки, а картинки. Режиссер Андрей Могучий – признанный мастер визуальных эффектов, смена завораживающе красивых зрительных образов выходит на первый план во многих его постановках, взять хотя бы недавно показанный в Москве спектакль “Между собакой и волком”. В цирке, где в первую очередь нужно поразить зрителя, его визуальный дар пришелся как нельзя более кстати. Образы, придуманные Могучим и Шишкиным, избыточны и ироничны. Вот через сцену шествуют причудливые мутанты с щупальцами, хоботами, на ногах-ходулях – кажется, отсылающие ко всем киношным монстрам разом. Вот игрушки Маши устраивают парад-алле, и на арене одновременно жонглирует, кувыркается и танцует целый рой персонажей: и зловещие гигантские зайцы, и куклы с огромными рыбьими губами и выпученными глазами, и уродливые пупсы, и пионеры-негры. А вот юный Д., которого превратили в Щелкунчика с телевизором на голове, трогательно моргает во весь экран своим единственным беззащитным человеческим глазом.
“Кракатук” – это сон девочки Маши, и сны ее похожи на кошмары. Еще и этим спектакль Андрея Могучего далек от традиционного цирка – в нем нет и намека на преувеличенно бодрый позитив цирковых программ. Все здесь в любой момент норовит обернуться своей противоположной, жутковатой стороной – прямо как в сказке. А может, как в жизни.