Супрематизм в удовольствие
Разгадывать смысл беспредметных картин – дело непростое, хотя на рисунках отца “Черного квадрата”, где космогония супрематических композиций вступает в прямой контакт с наступающим мраком советских 1930-х, могилу в прямоугольнике не опознает разве что мертвый. Куда проще дело обстоит с проектами декоративных росписей – здесь можно просто любоваться совершенной логикой простых форм, сочетанием самого супрематического цвета – черного с зеленым – у Суетина, дробной мозаикой движущихся цветов Чашника. Внушительное впечатление производят скульптуры Ермилова: генетически связанные с каноном супрематизма “Три русские революции: 1825, 1905 и 1917” и испытавшая воздействие конструктивизма “Эпоха революций”.
Скромные карандашные наброски Малевича притягивают взгляд сильнее, чем более нарядные цветные композиции его учеников. Это не просто эскизы будущих композиций, зафиксировавшие ход мысли великого художника, а проекты идеального искусства будущего, не нуждающиеся в материальных носителях, будь то холст, масло, гипс или бумажная обложка. Формы парят в пространстве, и совершенно неважно, что реальная величина его – сантиметры желтоватого листочка.
Графика и две скульптуры – всего чуть более четырех десятков работ Казимира Малевича и его верных последователей – Николая Суетина, Ильи Чашника, Василия Ермилова – в основном происходят из знаменитой коллекции художника Льва Нусберга, основателя кинетической группы “Движение”, человека непростой судьбы. Свой интерес к искусству авангарда он удовлетворял не в запечатанных залах музейных запасников, а из вторых рук – в собраниях учеников Малевича и их наследников. Нусберг дружил с Анной Лепорской, сыном Чашника. В 1976-м он, казалось, навеки пересек границу СССР вместе с великолепным архивом безупречного происхождения.
За два последних года Татинцян смог купить многие вещи из этого собрания, за десятилетия рассеявшегося по разным коллекционерам, и близкие им работы, никогда в собрание Нусберга не входившие, но известные ему. В том числе живописную “Женщину с черной пилой” и скульптуры Василия Ермилова. Разбросанные по миру шедевры Татинцян собирал по новым владельцам, по 5–6 вещей. В изданном к выставке каталоге их оказалось более 100. Далеко не все принадлежат самому Татинцяну – в выставке и каталоге участвуют несколько частных собраний. Скульптура Ермилова принадлежит Константину Григоришину, несколько рисунков Суетина – Александру Смузикову. По словам Татинцяна, наши коллекционеры хотят участвовать в культурной жизни, охотно предоставляют работы на выставки и несут связанные с этим расходы.
Удивляющий Москву выставками современных западных художников, Татинцян уже при основании галереи заявлял, что будет работать и с русским авангардом. Казалось, правда, что с уходом куратора Марины Лошак, занимавшейся этими выставками, линия прервется. Но получилось наоборот – главные шоу авангарда еще впереди. Как можно понять по каталогу, увидеть на выставке удалось лишь небольшую часть собранного, еще чуть-чуть Татинцян показывал в мае на Международном салоне изящных искусств в Манеже.
Вопреки многочисленным слухам Татинцян отвергает всякую возможность продажи коллекции в ближайшее время и уверяет, что все работы принадлежат ему и нескольким частным коллекционерам: “Но произведение искусства создано, чтобы передвигаться из коллекции в коллекцию до того, как окажется в музейном собрании или серьезном фонде. Так что исходя из логики арт-рынка и эти работы когда-то смогут стать доступными для продажи. Но не сейчас. В наших ближайших планах – устроить ряд музейных выставок в России и за границей”.
Интерес к материальной стороне его деятельности Татинцяна удивляет: “Достоинство произведений не в том, кто ими обладает, а в качестве. Мы делаем выставку, чтобы получить удовольствие. Конечно, нам нужны деньги, чтобы создавать выставки, делать каталоги, быть в чем-то пионером, – но не это главное”.