Китов не видно
Маленькие галерейные экспозиции хороши тем, что на них можно разглядеть работы, которые в большой сутолоке “Арт Москвы” только задеваешь разбегающимися глазами. Например, пощупать, из какого отличного сукна и как тщательно пошита очередная генеральская шинель Дмитрия Цветкова, украшенная огромными стеклярусными орденами и погонами с матерчатыми ящерицами. Эта светлая мечта вышедшего в люди Башмачкина под названием “Шанель”, конечно, не большое произведение, но смешное и чрезвычайно добротное – как будто вышедшее из спецателье Генштаба.
По словам арт-директора галереи Александра Петровичева, их самый продающийся художник – Николай Наседкин. Раз найденная техника – живопись по холсту нефтью – его верный кормилец. Желто-черные абстрактные композиции клонируются от сезона к сезону и, видимо, являются одним из самых успешных образцов отечественного офисного искусства.
Отлично смотрится в интерьере и графика Кирилла Челушкина, зачарованного сухой красотой архитектурных и инженерных чертежей. Он воспроизводит их в большом масштабе и с перфекционистской тщательностью. Еще одна приятная для глаз работа – фотографии Сергея Костикова и Александра Градобоева “Яйца Фаберже”. Огромные, будто снесенные курицей-великаншей, яйца с клеймом императорской ювелирной фирмы лежат в ячейках картонной упаковки на камине в старом и богатом интерьере.
Еще одно высказывание о богатых – фотографии всякой ерунды в грубых позолоченных картинных рамах – “Метабриллианты” группы “Фенсо”. Их, конечно, в интерьере никто стерпеть не сможет – уж очень уродливы, а в смысл концептуальной писанины группы по этому поводу вчитываться скучно – ученых слов много, а надежды, что из них что-то сложится, мало. Наслоение фикций ничего, кроме равнодушия, не вызывает.
Однако высматривается тенденция – увлечение имитацией предметов роскоши. Прием не новый, но верный и вполне имеющий право на жизнь в современном искусстве. Настораживает только частое его употребление. Высмеивая чужие, абсолютно материальные ценности, художники своих почему-то не демонстрируют, а только множат пустоту.
И как ответ им в центре галереи стоит большой коллаж “Меланхолия” Владимира Янкилевского, собранный из поживших предметов и обрывков иллюстраций в какую-то злую, неприятную, сюрреалистического толка запутанную картину чужой внутренней жизни. Янкилевский много старше остальных участников выставки и принадлежит к поколению художников, к своему творчеству и к себе относящихся в высшей степени серьезно. В какой-то момент эта серьезность поколения нон-конформистов казалась избыточной, но сейчас, похоже, ее не хватает. Во всяком случае, на фоне Янкилевского другие “киты” кажутся не огромным неуклюжим водным млекопитающим, а рыбами.