Стандартная самобытность

И я затосковал. Надо было соглашаться на это предложение (семья, дети), и не так меня тяготила идея восхваления кого бы то ни было, как необходимость ежедневно носить пиджак с галстуком. Надо вам сказать, что ощущения, которые вызывают у меня эти предметы одежды, – самые негативные: я чувствую себя то ли солдатом первого года службы, то ли зэком; в общем, они ограничивают мою свободу.

Однажды мне стала грозить малоинтересная, но высокооплачиваемая (пятизначное число условных единиц в месяц) работа, связанная с регулярным восхвалением... Нет, не хочу вспоминать; важнее то, что на эту работу мне было велено приходить в пиджаке и галстуке – и никак иначе.

Робкие мои попытки высказать работодателю чувства к пиджаку-галстуку отклика не встретили: он просто не понял, о чем речь. В отчаянии я принялся спрашивать совета у умных людей, и один из них сказал: тебе нужен Etro. Под этой маркой выпускают пиджаки, не похожие на пиджаки; а тогда и галстук не так страшен.

Дрожа, как юный партизан, я отправился на разведку в сооветствующий универмаг. Надежды мои оказались напрасными. Нет, пиджаки там были и именно такие, как описывал их умный человек. Но увы! У Etro не бывает пиджаков размером больше 56-го по русской мерке, причем это еще и очень стройный 56-й, а у меня – обычный 60-й. Зато у портных из Zegna или Boss, пожалуйста, – продаются и 60-го, и даже 62-го размера.

На работу меня не взяли, к счастью, а осадок, как говорится, остался. Что же получается? Ежели какому-нибудь человеку, обязанному по долгу службы всюду являться в пиджаке, вздумается выделиться при помощи пиджака из общей массы, а он не только высокий, но и толстый, то одежная промышленность эту его потребность не удовлетворит. Носите банальные Zegna или Boss. Потому что у них такая маркетинговая политика, а у Etro – другая.

Типичные, между прочим, плоды глобализации. Эффективные всемирные производители, грамотно наладившие продажу одежды (и не только одежды, конечно), губят менее эффективных, мелких и просто не таких агрессивных. Кривляк вроде меня, которым подавай что-нибудь особенное, индивидуальное, явно недостаточно, чтобы создать надлежащий спрос; или кривляки бедны, чтобы эти мелкие-неагрессивные могли за счет высоких цен держаться на плаву.

Ну хорошо. В мире потребительском все-таки можно найти себе отраду, например, сшить прекрасный пиджак из занавесочной ткани у Даши Разумихиной. Не хуже Etro будет. А вот как быть в мире идей, где царствует точно такая же глобализация, где прежнее многообразие выродилось всего в два-три течения?

Сейчас у человечества вроде как принято быть либеральным, разделять идею свободного рынка и демократии – причем до такой степени принято, что всякая попытка получить ответ на вопрос, чем же хороши демократия и свобода рынка, обречена на провал. А тех, кто задает такие вопросы, определяют автоматически в фашисты или национал-патриоты, хотя критика либеральной идеи звучит отнюдь не только с фашистских или национал-патриотических позиций – причем критика весьма конструктивная. Реакция либералов на критику аргументированностью не отличается: либеральная идея хороша – и все тут (нет другого размера). Да и современная западная философия – в той мере, в какой мне это известно, – вовсе не подпитывает либералов новыми идеями.

Идейные кривляки точно так же не находят по себе «товара», как и кривляки-потребители: им не хороша и правящая идеология, и другая – та, которую правящая идеология возвела в ранг оппозиционной. Кривляки могли бы найти утешение в потребительском мире, но и там царит стандартизация, а она их не устраивает.