Суверенная немота
Поводом для дискуссии стала статья “Апология Вестфальской системы” председателя Конституционного суда Валерия Зорькина, опубликованная в “Российской газете” в июле 2004 г. Зорькин писал, что после событий 11 сентября политика многосторонних согласований заменяется принципами глобальной безопасности, которые нарушают понятия невмешательства и госсуверенитета. Вчера Зорькин уточнил, что ситуация в мире по-прежнему требует от России определиться с представлениями о суверенитете и демократии.
С Зорькиным согласился замруководителя президентской администрации Владислав Сурков. “В русской традиции и нашей идеологической матрице суверенитет ассоциируется скорее с нашими союзниками в лице армии и флота, поэтому имеет такой военно-полицейский окрас, – посетовал Сурков. – Если мы в России не создадим свой дискурс, свою публичную философию, свою приемлемую для большинства граждан национальную идеологию, с нами не будут говорить и считаться. Зачем говорить с немым?” Говоря о создании “своего дискурса”, Сурков ностальгирует по временам, когда советские философы, используя для социальной риторики марксистский язык, служили маяком для западных интеллектуалов, разъясняет главный редактор философского журнала “Логос” Валерий Анашвили.
Отдельно остановился Сурков на своем детище, понятии “суверенной демократии”. “Концепция суверенной демократии апеллирует к достоинству как русского народа, так и российской нации”, – настаивал Сурков, признав, что это “лишь одна из концепций”. Этот термин непонятен Западу, вице-премьер Дмитрий Медведев раскритиковал его, а в “Единой России” засомневались, можно ли делать понятие программнообразующим, объясняет Дмитрий Бадовский из НИИ социальных систем. Сурков реагирует на эту ситуацию и настаивает, что современная борьба ведется на идеологическом поле, говорит эксперт. По его мнению, Сурков признал, что как мобилизационный термин “суверенная демократия” не работает и недостаточен для убеждения населения на период выборов 2007–2008 гг. Задача придумать свой языковой аппарат актуальна для России, но невыполнима на этапе господства западного демократического дискурса, основанного на экономических показателях, замечает Анашвили.